Чтобы уехать на самый позитивный и самый светлый фестиваль России и братских Республик, я прошёл через канаву скандалов, злобы и говна, вылез, отряхнулся и несловленный ночую на пороге в ожидании, когда же я вылезу из этого отвратительного болота семейного быта и мамочкиной заботы.

@темы: ни о чём, Shit happens

---

Сегодня с Валькирией раздумывали о Хаосе и Дженове. Жаль, что парочка так и не встретилась. Они могли бы многое провернуть вместе.

Сама суть Хаоса, как создания заключена в том, чтобы когда придут последние дни, по велению Планеты уничтожить всех людей, вернуть их души в лайфстрим и передать его Омеге. Когда Омегу призвал Дипграунд, цепочка "планета-хаос-омега" нарушилась и Хаос смог не выполнять своё назначение, а под управлением Винсента, наоборот, Омегу разрушил.

Дженова хотела поработить этот мир. Точнее - паразитировать на живущих в нём. Когда же стало ясно, что ничего не выходит и единственным достойным детищем оказался Сефирот, она проникла ему в сознание, повелев забрать своё тело из лабораторий. Хотя бы часть. ДНК она потом восстановила бы. Так что Сефирот оторвал голову, предпочтя сохранить самое важное - мозг Матери. Посколько он до последнего считал её Цетрой, да и себя тоже, то у него в планах было найти "землю обетованную" - в идеале новую планету, где они с матерью могут дать новую жизнь своей расе. А как корабль он бы использовал планету, сбитую с орбиты Метеором. Лично мне кажется, что если бы Метеор врезался в планету, те самые последние дни бы наступили и Хаос бы активизировался для своей истинной цели.

А далее простое разделение собственности. Хаосу Лайфстрим и Омега, Дженове мёртвую планету. Но не исключено, что Дженова просто не знала о существовании Хаоса, иначе бы включила его в свои планы и нашла бы способ с ним контактировать. Глупо разбрасываться такой энергией же! Жизненная сила целой планеты! Завладеть им для Дженовы и до этого было очень важно, а тут есть существо, которое может передать его из рук в руки...
А в идеале бы, Сефирот мог бы завладеть Омегой так же, как завладел Омегой Вайсс. Ну там, внутри бы оказался, или целенаправленно проник в процессе создания. И тогда бы он без проблем получил весь лайфстрим. Думаю, Дженова смогла бы перепрограммировать Омегу и направить его туда, куда ей надо. А может бы и не стала, потому что цели их так и так совпадают - найти новый мир и заселить его.

Только теперь для нового мира Дженова была бы не пришелицей, а тем, кто появился в нём с самого начала. И новую жизнь, родившуюся на планете силой лайфстрима, она бы оседлала на самых ранних стадиях. Я не думаю, что Дженова порочна до последней клетки организма. Дитя иного мира, она должна была содержать в себе и добро и стремление развиваться - не только желание уничтожать. Она как муравьиная матка, попавшая в чужой муравейник. Да, она уничтожает хозяев, но только для того, чтобы заселить муравейник своими детьми и жить дальше в мире и покое. И вероятно, пользы от новых поселенцев Планете было бы не меньше.

А картиночка просто ради пейринга :3

@темы: ни о чём, FF VII

---

Смерть - это не повод перестать жить

Автор: NefritO

Фэндом: Final Fantasy VII compilation, Final Fantasy VII Advent Children

Дисклеймер: Герои принадлежат создателям. Почти все.
Пэйринг или персонажи: Сефирот/Винсент, Ценг/Руфус, Руд/Рено, члены Лавины, Компания Шин-Ра в комплекте

Рейтинг: R

Жанры: Джен, Слэш, Романтика, Юмор, Драма, Экшн, Психология, Hurt/comfort, AU

Размер: Макси

Статус: В процессе

Размещение: С моего согласия

Посвящение: Тем, кто мир сей однажды полюбил и время проводил там со своими друзьями

Описание:

Геостигма не излечена до конца, это оказалось не так-то просто. Шин-Ра целеустремлённо возвращает себе власть над Планетой, и чтобы окончательно избавиться от наследия Дженовы, Турки решают освободить и ликвидировать единственного физического носителя вируса - Сефирота. Клауд снова рвётся спасать мир в одиночку, а между тем, воскрешением бывшего генерала заинтересовывается ещё одно древнее и окончательно съехавшее с катушек существо. Или даже не одно.

Глава 4. Важнее профессионализма

Руфус открыл глаза и долго-долго лежал в тишине, сонно щурясь в полумраке. Потом негромко позвал.
— Ценг.
Не прошло и десяти секунд, как дверь бесшумно отворилась и в спальню вошёл высокий черноволосый мужчина со спокойным бесстрастным лицом, одетый в идеально выглаженный тёмно-синий костюм. Мужчина бросил короткий взгляд на шторы, из-под которых в комнату не пробивалось ни единого солнечного луча, и нахмурился, присев на край постели.
— Опять бессонница, Президент?
Руфус виновато качнул головой. Короткие светлые волосы торчали растрёпанными соломенными вихрами, точно у мальчишки, и Ценг против воли улыбнулся. Примерно таким он увидел его впервые, пятнадцать лет назад - вихрастым подростком с большими изумлёнными глазами и робкой улыбкой, под охраной двух насупленных секьюрити, готовых любой ценой защищать юного сына Президента. И хотя с годами восторженный взгляд превратился в хмурый серьёзный прищур в любой момент готового к худшему мужчины, а улыбка не трогала его губ с самого начала изматывающей болезни, Ценг знал, что в глубине души Руфус оставался тем же доверчивым мальчишкой, пусть и с достаточно испорченным деньгами и властью детством. Мальчишкой, который когда-то без страха вложил свою узкую руку в ладонь совсем молодого тогда главы Отдела Турков, своего будущего наставника и первого друга в той прогнившей интригами Компании, которой была Шин-Ра при правлении его отца.
Словно в доказательство беззвучных размышлений, Руфус довольно потянулся и выпрямился на кровати, шуточно пихнув под локоть своего заместителя.
— Ты же мне на ногу сел, подвинься! — и потянулся за чашкой с кофе, заблаговременно принесённой и поставленной на краешек прикроватной тумбы Ценгом. Одеяло сползло с груди и стало видно, каким истощённым и слабым был молодой Президент Шин-Ра. Белый костюм, хоть и сидевший на исхудавшей фигуре мешком, всё же не позволял видеть этих заострившихся ключиц и неровных угловатых плеч под толстой тканью пиджака. И тонких рук, перетянутых верёвками жил и спавших мышц не видели те, кто при встрече поражался несгибаемой воле и твёрдости духа Президента почти развалившейся компании. Лишь самый близкие знали, какой ценой даётся ослабевшему начальнику эта публичная гордая самоуверенность.
Ценг следил за тем, как осторожно пробует горячий напиток Руфус, и думал, что Геостигма успела отступить в последний момент. Несмотря на лекарственную поддержку и уход врачей за два года болезнь сожгла молодого мужчину практически до конца. Ещё бы неделя-другая, и...
Брюнет невольно наклонился, убирая упавшую на глаза непослушную светло-русую прядь. И поймал себя на мысли, что не видит в этой приторной заботе ничего неприятного.
Руфус поднял взгляд.
— Как дела у Рива?
— Справляется, — лаконично ответил Ценг и встав с постели, подошёл к окну. Шторы с мерным шелестом раздвинулись, впуская в спальню яркое полуденное солнце. — Два сектора из семи отстроены. Остальные обещает закончить в течении года.
— Хорошо, — Руфус вновь коснулся губами чашки, задумчиво глядя в кофейную черноту. — Главное, не допустить разрастания конкурирующих компаний. Рив со своим альтруизмом должен лишить любые их начинания поддержки народа. А что с энергоснабжением? В Калме ещё не наладили?
— Нет, — лицо Ценга дёрнулось, но голос был по-прежнему холодным и ровным. — Сформированный на дотации Инженерный Отдел ищет способы уменьшить расход Мако при увеличенном выходе готовой энергии, но удовлетворительные результаты пока не получены.
— Ты перфекционист, — по-доброму хмыкнул Руфус, обнимая чашку с кофе обеими ладонями и грея пальцы о горячий фарфор. — Нам нужно запустить хотя бы два Мако-реактора пока нет вариантов. От топливных генераторов в городе уже дышать невозможно.
Ценг молчал, повернувшись лицом к окну, и понять о чём он думает не представлялось возможным. Как и всегда. Прямые чёрные волосы снова были собраны в высокий строгий хвост. По вутайским традициям, мужчины стригли волосы только во время траура по близкому человеку, или перед собственной свадьбой. И то, и то символизировало начало новой жизни, а от привычной старой откупались вот такой жертвой. Руфус знал, кого похоронил Ценг три года назад, и теперь твёрдо намеревался уберечь его от ещё одного подобного потрясения.
А если совсем повезёт - то и от обоих.
— Нам вряд ли понадобятся эти реакторы, — наконец выговорил брюнет каким-то тяжёлым усталым голосом. — Я звонил утром в Аналитический Отдел. Сегодня вечером Тени придут в Эдж.
— Когда? — быстро спросил Руфус, отставляя пустую чашку и нашаривая рукой тяжёлый махровый халат, висевший на спинке кровати.
— После заката, в начале десятого. — Ценг отвлёкся от раскинувшегося за окном пригорода и полуобернулся на своего Президента. — Я отдал распоряжение вывезти всех переболевших. Елена организует. Она подсказала очень хорошую идею, так что если пресса будет спрашивать, на побережье за Джуноном у нас санатории. Мэр Джунона обещал предоставить все условия.
— А что потом? — спросил Руфус. — Когда Тени доберутся и туда?
— Не доберутся, — последовал короткий уверенный ответ. — Можешь мне поверить.
— Ты возлагаешь большие надежды на этого Винсента, — заметил Руфус и Ценгу послышались в его суховатом голосе нотки ревности. — Ты хорошо его знаешь?
Блондин неслышно подошёл к своему заместителю со спины и уткнулся подбородком в его плечо, обхватив руками поперёк груди. Ценг привычно накрыл холодную ладонь своей - широкой и тёплой - и ободряюще сжал длинные пальцы.
— Ты будешь смеяться, но нет, я его знаю достаточно поверхностно. Но я знаю, с кем он работал, и знаю, что Вельд не сделал бы своим напарником человека, в котором не был уверен на двести процентов.
Про Вельда Руфус уже слышал. Слишком часто. Бывший глава Турков отличался исключительным благородством и верностью своему делу, и Ценг, всегда боготворивший своего предшественника, лучше прочих различал в людях подобные черты.
Хотя, Руфус никогда бы не сказал, что выглядевшему его ровесником Винсенту скоро будет шестьдесят. Впрочем, в его досье действительно значилось, что тридцать лет этот Турк провёл в летаргическом сне, а значит, действительно мог быть также старомодно честен, упрям и нетерпим, каким был и Вельд. В любом случае Ценгу Президент доверял безоговорочно, как и его чутью на людей.
— Тебе тоже надо будет уехать, — вдруг сказал Ценг, и сжал его пальцы так сильно, что Руфус почти перестал их чувствовать.
— Нет, — отрезал он, понимая к чему тот клонит. — Я справлюсь.
Ценг развернулся, поймав Руфуса в свои объятья, и плотно обхватил его за плечи, заставив смотреть прямо на себя.
— Президент! Наша первостепенная задача - обеспечить твою безопасность! Без тебя всё потеряет смысл.
— Всё, или только твоя жизнь? — прищурился Руфус и было непонятно чего больше в этом голосе: недоумения или иронии. Но Ценг не улыбнулся.
— Всё, Президент. Компания без тебя развалится, а за власть сцепятся конкуренты и разнесут Планету своими амбициями. А Рив не справится с ними, его в лучшем случае просто используют. Кроме тебя никто не сможет безболезненно занять кресло в Совете Правительства.
Ценг замолчал, настороженно сверля взглядом Руфуса. И вздохнул, опуская руки.
— И я не справлюсь без тебя.
Руфус раздражённо дёрнул уголком рта и отвернулся. Чувствовать себя объектом неуёмной заботы было унизительно, хотя раньше это и воспринималось как должное.
— Я справлюсь, — упрямо повторил он, не глядя на Ценга. Вутаец не стал спорить. Он опустил плечи Президента и молча вышел, уважая его решение. Вот только самому Руфусу это привычное молчание показалось уязвлённым.


Новая секретарша была глупа, как пробка, но в условиях жесточайшей нехватки кадров, Ценгу приходилось с этим мириться. Однако, он пометил себе поискать кого-нибудь на эту должность, после того, как закончит с ключевыми постами. Он и без того двадцать часов в сутки занимался прочёсыванием возможных кандидатов в те отделы, без которых Корпорация Шин-Ра не могла вновь выйти на серьёзный правительственный уровень. Деньги Руфуса стремительно таяли и прикрывающий задницу Рив Туэсти, бывший начальник Департамента Градостроения, а теперь глава Организации Восстановления, вряд ли мог долго протянуть без их финансирования. Восстановление всегда было делом гораздо более затратным, чем привычное и простое разрушение. Необходимо было возвращаться на международный торговый уровень и срочно.
Сейчас же Ценгу больше всех проблем доставлял Вутай. Несмотря на то, что мужчина помнил и гордился своим происхождением, историческая родина волновала его гораздо меньше, чем успешность компании, которой он верой и правдой служил больше пятнадцати лет. Освободившись от унизительного вассального паритета Шин-Ра, Вутай вновь объявил себя независимым государством и как нельзя был близок к тому, чтобы диктовать свои условия континенту. Судя по донесениям, новый император, младший брат старика Годо Кирасаги, вовсю мобилизовывал разбитые после войны войска, а если верить слухам, даже создавал особые отряды, аналог рассекреченных Солджеров. И по прогнозам, самое большее - через год - был готов выдвигать ультиматумы. Своей армии на континенте не было со времён расформирования подразделений Солджеров и единственной, хоть сколько-нибудь представляющей из себя угрозу силой были только жалкие остатки Административного Отдела Обеспечения Безопасности. Всё те же невероятным умением Ценга сохранённые Турки, которые были хоть и многопрофильным, но весьма немногочисленным отделом. Всё же их основной функцией являлось обеспечение внутренней безопасности Компании, и только потом - военные и боевые операции.
Технические отделы, вроде Оружейного или Транспортного, зависели в основном от объёма производства и поставок техники и оружия, и штат в них требовался достаточно ограниченный. Ценг не мог не заключить, что набрать эти отделы не составляет особенного труда, потому что компетентных специалистов на континенте хватало. Гораздо хуже обстояли дела с регулярной армией и у Ценга просто не было людей, способных заняться этим вопросом. Добровольные волонтёрские, равно, как и террористические организации, которых по долгу службы Ценг знал предостаточно, доверия у него не вызывали. Даже пресловутая Лавина, все годы своего существования позиционировавшая себя как природоохранная организация, определяла свои действия исключительно личной местью или откровенной выгодой. Да и многовато крови было между ними и Шин-Ра, чтобы вот так запросто рассчитывать на их помощь. С Винсентом Ценгу откровенно повезло ещё и потому, что помимо хорошо оплачиваемой должности, наёмнику предложили некий смысл существования, в котором бывший Турк определённо на тот момент нуждался. Ценг увидел это с первого взгляда. Он знал, что такое жить текущим моментом, без цели и смысла этой самой жизни. Он через это проходил не раз.
С Сидом Хайвиндом вышло труднее. Тот выставил условия, с которыми не получилось не согласиться. Но зато Компания вернула к себе отличного инженера и харизматичного лидера, способного возглавить Технический Департамент и вновь возобновить свёрнутую когда-то космическую программу. Собственно, это и было его условием. Сид всё ещё лелеял мечты стать первым космонавтом Планеты, и если реанимировать Научный отдел, их вполне можно будет увлечь исследованиями в условиях открытого космоса, отвлекая от ни к чему хорошему не приводящих опытов над генами и мутациями.
Ценг откинулся на кресле и устало потёр лицо. От многочасовой работы за компьютером у него болело всё, что только имело в себе нервы, и он с тоской вспомнил изматывающие, но такие родные и привычные тренировки на военном стрельбище. Скривившись, он стащил резинку с прямых волос, и чёрные пряди свободно рассыпались по плечам. Нет, не его это. Совершенно не его. Интересно, может удастся заинтересовать Сида восстановлением Военного Департамента? Ведь если Вутайские недосолджеры решат переступить земли континента и затоптать Шин-Ра окончательно, все его мечты и цели рассыпятся пеплом.
В приёмной что-то упало, по каменному полу зазвенела чайная посуда. Ценг поморщился. Сидеть в только что восстановленном и полупустом здании корпорации было совсем необязательно, но нужно было привыкать к режиму работы и мотивировать в этом сотрудников. Нет лучше мотивации, чем в поте и мыле пашущее начальство - эта мудрость новому вице-президенту всегда окупалась сполна.
В дверь просочился Руфус и вид у него был крайне усталый.
— Твоя секретарша дура, — вместо приветствия раздражённо сказал он, закрыв за собой дверь, и упал в широкое кресло напротив своего заместителя. — Повесь, что ли, портрет мой над рабочим столом, пусть запомнит, как я выгляжу.
— Официально, компания не функционирует, — холодно ответил Ценг и потёр татуировку над переносицей. Чёрное пятнышко вутайского родового знака между бровями каждый раз напоминало ему о собственном положении. — Повешу потом. А её уволю. Что ты здесь делаешь?
— Мне страшно, — прикусил губу Руфус. Наедине с наставником он мог не скрывать чувства и не надевать маску презрительного безразличия к своей судьбе. - Мне кажется, всё вокруг движется и меня куда-то утягивает. Я боюсь, что в одиночестве не смогу сопротивляться.
— Дом охраняют четверо моих людей, — Ценг поднял одну бровь. — И на подъездах...
— К бахамуту твоих людей! — Руфус вскинулся, но почти сразу снова осел на кресло. Длительное передвижение, пусть даже и на заднем сидении автомобиля, всё ещё отнимало у него слишком много сил. — Мне нужен ты. Я не хочу, чтобы ты уходил.
— Ты ведёшь себя как ребёнок, Президент. Я просил тебя уехать ещё днём, — Ценг бросил взгляд в окно и увидел только алые и рыжие облака. Солнце находилось с другой стороны здания, но уже было понятно, что до заката осталось не больше пары часов. — Собирайся, я отвезу тебя сам. Сейчас вызову вертолёт.
Но Руфус упрямо помотал головой.
— Давай не будем начинать заново, — раздражённо бросил он. — Ни к чему бегать. Ты же уверен в результате, так какая разница, где я их получу, в Джуноне или здесь?
— Да, Президент, — сухо ответил Ценг и снова уставился в монитор.
Руфус чертыхнулся.
— Чёрт, Ценг, прости. Мне действительно не по себе. Я не знаю, как объяснить. Я чувствую, что за мной придут, я их слышу. Геостигма во мне... что-то разбудила, понимаешь? Оно теперь их призывает само. Нет значения, где я нахожусь. Они меня чуют. Как Шинентай. Они нашли меня в тот раз, перебили охрану. Всё пытались узнать, где Мать. И сейчас то же. Я их ощущаю. Не Шинентай, но кого-то похожего, и их будет больше. И они не будут разговаривать, понимаешь?
Руфус частил, не замечая этого, и нервно сжимал длинные пальцы на подлокотниках кресла. Ценг вздохнул и выбрался из-за стола. Иногда начальник напоминал ему большого несносного ребёнка. Ужасно несносного, хитрого, беспринципного, вредного и капризного. Но единственного и любимого, нуждающегося в заботе и покровительстве, которого он был с детства лишён.
Вутаец шагнул к креслу, где развалился Руфус, и присел рядом на корточки, беря его руку в ладони.
— Всё будет хорошо, — успокаивающе проговорил он, глядя прямо в глаза. Блондин осёкся на полуслове, заворожённый глубоким и каким-то гипнотическим взглядом угольно-чёрных глаз. — Турки не допустят разрушения Эджа. Ты же знаешь нашу команду, они Лайфстрим узлом завяжут, если понадобится. А если и не смогут - я здесь. И никаких больше призраков к тебе не подпущу, обещаю.
Он говорил что-то ещё, успокаивающе гладил Руфуса по руке, по плечу, не сводя пронзительного взгляда с его напряжённого взволнованного лица, и тот наконец расслабился, прикрыл глаза и откинул голову на подголовник.
— Я хочу, чтобы вы уничтожили Сефирота. Я уверен, что это его наследие.
Ценг вздохнул. Это было ещё одной головной болью. Воскресший безумный генерал. Хотя Валентайн головой ручался за то, что последние годы Сефирот провёл в анабиозе и за разрушение Мидгара и развал Шин-Ра следует благодарить Дженову. Да, Ценг давно понял, что чуть ли не каждая клеточка инопланетного создания обладала собственным разумом и вполне могла выкинуть подобные фортели, но с напуганным, уставшим от собственной беспомощности Президентом, обсуждать это было практически бесполезно. Руфус какое-то время назад получал лечение очень ослабленными сыворотками на основе генетического материала Дженовы, и Ценг не мог исключать возможности, что блондин действительно чувствует то, чего сам вутаец просто не способен.
Но приказа на ликвидацию вероятной причины пришествия Теней он отдавать пока не торопился.
— Если связь подтвердится, я немедленно этот приказ отдам, — озвучил Ценг словно в ответ на собственные мысли. — Врачи проводят тесты. Сефирот полностью под контролем и безоружен.
— Само его существование - дорога Дженове в этот мир, — упрямо повторил Руфус, но уже без скрытой паники в голосе. — Послушай, он никогда не будет обычным человеком. Рано или поздно всё повторится. Я не хочу оказаться на месте своего отца.
Ценг вздрогнул. Да, пусть на момент развала Шин-Ра, он уже служил Руфусу, а не его отцу, но зрелище пришпиленного, как бабочка булавкой, Артура к собственному креслу навсегда впечаталось в его память. Длинный клинок, оставленный Сефиротом в его теле, даже не удалось вытащить в первые минуты. Потом стало не до него, когда на Мидгар напало Алмазное Оружие и разрушило половину города, силясь добраться до Сефирота, а потом меч таинственным образом исчез вместе с его обладателем.
Ценг на долю секунды представил, что в этом кресле мог быть вице-президент, и дыхание перехватило.
— Этого не случится, — спокойно пообещал он. — Разве что через мой труп.
Руфус вымученно улыбнулся и заёрзал, пытаясь устроиться удобнее на жёстком кожаном кресле. Ценг, убедившись, что паника окончательно ушла из глаз и голоса блондина, тоже поднялся и направился к своему столу. В верхнем ящике у него хранилась почти полная бутылка виски - настоящего вутайского - и он подумал, что сейчас ему самое время.
За окном стремительно растекались сумерки. Длинные резкие тени от мебели стали мягче и глубже, слились друг с другом, укрыв весь пол ровным покрывалом. Неяркий свет словно выдуло из кабинета сквозняком и Ценг ещё успел вспомнить, что секретарша опять забыла поменять в его кабинете давно перегоревшие лампы.
За его спиной раздался тихий вздох. Слишком безвольный, чтобы принадлежать упрямому Президенту.
Рука равнодушно пропустила горлышко завлекательно стоящей бутылки с пряным рыжеватым виски и сомкнулась на пистолете, заряженном и ждущем команды владельца.
Ценг развернулся.
Они просачивались из-под двери рваными ошмётками. Ценг бы и не заметил их, если бы не Руфус. Президент недвижно сидел, подогнув ноги, и кажется, даже не дышал. Застывший взгляд полуприкрытых глаз смотрел прямо на брюнета, но вряд ли что-то видел. Вокруг его головы, груди и правой руки в сумерках различалось что-то неспокойное, бестелесное, беспрестанно шевелящееся и Ценг, холодея, понял, что Тени не стали ждать официального приглашения.
Руфус чувствовал их, боялся их и пытался сказать, а Ценг, старый дурак, даже не потрудился вдуматься в его слова.
Все эти размышления заняли у него не больше четверти секунды, пока он вскидывал руку с пистолетом к ближайшему призраку. Он не знал, как можно стрелять в клочья тумана, как их вообще можно уничтожить без непосредственного контакта с усиленным заклинанием клинком, но у него был очень хороший пистолет, привычный, как собственная рука, и ни разу его не подводивший. Восемь спаренных слотов для материи, два независимых, дублирующих друг друга механизма, и магазин на двадцать четыре патрона. И Ценгу было почти плевать на то, что будет, если Тени почувствуют исходящую от него агрессию и решат сменить жертву.
Впрочем, на первый взгляд это оказалось легко. Ему не надо было уклоняться или выискивать зоны поражения. Первый выстрел полыхнул сдвоенной ярко-красной вспышкой и огненный патрон прошил тёмное дерево входной двери. Оказавшийся на его пути клок чёрного полупрозрачного тумана посветлел и осыпался невесомыми пепельными хлопьями. Ценг заметил это краем глаза, прицельно снимая других присосавшихся к Руфусу Теней. Он стоял недвижно, вытянув вперёд руку, как на привычном стрельбище, и пули одна за другой ложились в стену напротив, скользя от тела Президента в каких-то дюймах. Ценгу оставалось только молиться, чтобы тот не дёрнулся, оплетённый дрожащим маревом, но Руфус и не собирался, пребывая в каком-то неестественном параличе.
Вот только сожжённые обработанными материей пулями призраки исчезали лишь для того, чтобы уступить место другим, ленивыми мотыльками вьющимися вокруг недавно затянувшихся язв Геостигмы. И Ценгу казалось, что они высасывают тлеющую жизнь из и без того замордованного тела.
Клочья враждебного тумана светлели, растворялись в воздухе, новые стекались смутными силуэтами и так же сгорали вслед за первыми, но из-под двери просачивались следующие и так же целеустремлённо тянулись к застывшей на кресле фигуре в тёплом, мешком висевшем на худом теле, кремовом плаще.
Если бы Тени были разумней, они сначала бы поглотили материю из Ценгового пистолета и только потом, обезопасив себя, принялись бы за Президента. Но казалось, жизненная сила интересовала их больше, чем мерцающие шарики кристаллизованного Мако, и Ценг без труда превращал сначала тех, кто уже накрыл Руфуса рвущимися на ветру щупальцами, а затем лениво кружащих вокруг и проникающих из-за дверей, в невесомое пыльно-серое крошево, не подходя ближе, дабы не спровоцировать.
Последний патрон вспорол обшивку кресла в полутора дюймах от головы Руфуса и три разметавшихся по комнате тёмных сгустка посветлели и исчезли вслед за тем, который обвивал голову Президента. Ценг уже понял, что каким-то образом они были связаны даже распадаясь на клочки, и значит действительно являлись какой-то направляемой сущностью. Весьма уязвимой к усиленному материей оружию.
Времени перезарядить пистолет не было, но за спиной Ценга, на стене висели два ганблейда, и он, бросив пистолет на стол, схватил рукояти мечей обеими руками и потянул из ножен. Мерцающее голубоватое сияние выдавало ледяную материю, сидевшую в слотах в основании клинков. Ценг не очень жаловал холодное оружие, но Турк даже нелюбимым оружием обязан владеть, как родным. Что ж, у него было ещё двенадцать выстрелов и два удара. А потом можно будет попытаться вытряхнуть материю из пистолета и вплавить в себя. Чудовищный вред для организма, но ещё несколько огненных выстрелов у Ценга будет.
К счастью, они не понадобились. Неестественное упрямство Теней играло ему на руку и вместо того, чтобы разобраться с угрозой, они всё так же пытались обнять Руфуса, хотя любое разумное существо осознало бы бессмысленность этого. Похоже, что Тенями действительно никто не управлял и Президент был прав, говоря, что Сефирот всего лишь врата для пришествия Дженовы, а то, что это была она, Ценг не сомневался ни минуты.
Два последних силуэта - почти человеческих, только с расплывшейся нижней частью тела - истаяли в воздухе, осыпаясь мерцающими пылинками. В левом ганблейде осталось четыре патрона, правый опустел окончательно.
Кресло пестрело опалёнными дырами, кое-где виднелась клочьями набивка, а кабинетная дверь и вовсе напоминала решето, но Ценг этого не замечал. Руфус всё так же без движения сидел на подогнутых коленях, прикрыв глаза, и дыхания не ощущалось. Когда вутаец подскочил к нему и встряхнул за плечи, тот бессильно опрокинул голову ему на грудь и выронил из пальцев маленькую чёрную резинку. Руфус стащил её с запястья Ценга, когда тот его успокаивал, и бережно сжимал в кулаке, словно надеясь, что принадлежащая его наставнику вещь поможет обрести хотя бы толику его самообладания.
Ценг хотел выругаться, но слова застряли где-то в горле.
— Босс, у вас всё в порядке? — робко пискнула секретарша, приоткрывая дверь - очевидно ждала конца перестрелки. Её глаза округлились, когда она заметила изрешечённую стену и пробитое насквозь кресло так много раз, что сквозь него можно было вышивать. А когда она увидела безвольно привалившегося - убитого? - Президента Компании, то в панике зажала рот ладонью и выскочила из кабинета, забыв закрыть за собой дверь. Пыталась сбежать от спятившего вутайца?
Ценгу было всё равно. Его Руфус не шевелился и не дышал, а под распахнутой рубашкой слабо угадывалось сердцебиение.
— Президент, очнись, — враз севшим голосом попросил Ценг, убирая с его лица тусклые светлые волосы. Где-то у него была лечебная материя, но помогала она только при открытых ранах. От негативных статусов требовалась материя восстановления, но Ценг не мог вот так сходу определить, что несли с собой Тени. Оцепенение? Заморозку? Паралич?
— Руфус, ну где ты? — шептал он горячечно, касаясь кончиками пальцев застывшего лица. — Это же кратковременный статус, правда? Ты сейчас снова начнёшь дышать?
Бахамут подери, ему даже не пришла в голову мысль об искусственном дыхании. Что бы это ни было, организм нуждался в кислороде и Ценг стремительно запрокинул голову Президента назад, зажимая ему ноздри и накрывая губы своими. Они начинали синеть, значит сердце сдавалось. Паралич? Или ещё и яд?
Вспомнить, есть ли у него антидот, Ценг не успел. Руфус поперхнулся особо ретивым вдохом вутайца и забился под его руками так резво, словно его внезапно включили. Но сразу же обмяк и расслабился, как только осознал, где находится, и только сердце пустилось в бешеный галоп от внезапного всплеска адреналина.
— Руфус? — настороженно спросил Ценг, приподнимаясь на руках и вглядываясь в бледное лицо. Глаза у него были безумные.
— Да, так меня зовут, — криво ухмыльнулся президент. — И обычно мне тяжело, когда на мне разлёживаются собственные заместители.
Но Ценг не был настроен понимать сарказм босса. Он опустил голову и прижался лбом куда-то к виску блондина. Руфус первый раз в жизни видел его настолько дезориентированным.
— Эй, всё хорошо, правда, — спокойно сказал Президент. Чёрные волосы щекотали его лицо и он осторожно заправил их за ухо вутайца. На ощупь они были как холодный шёлк. — Ценг, правда! Просто кратковременный паралич.
Ценг только хмыкнул. Ему вдруг стало неважно, что нетерпеливый Руфус сейчас начнёт раздражённо язвить и ругаться. Молчащий и недвижный он пугал больше. Он ведь просил, предупреждал...
Ценг яростно ненавидел себя, за то, что его невнимательность могла вылиться во что-то серьёзное. И если бы Президент пострадал... Только не он. Не тогда, когда Ценг поклялся оберегать его хоть от самого Сефирота.
Но Руфус больше и не требовал себя отпускать. Он лежал на спине, на выцветшем бежевом ковре с алым логотипом компании, куда стащил его Ценг во время спасательных процедур, и неторопливо поглаживал его волосы, пропуская гладкие чёрные пряди между пальцами. И на душе у него было гораздо спокойней, чем под охраной всевозможных телохранителей.
— Ценг, — окликнул он всё же через какое-то время, и в голосе его было непонятное удовлетворение. — Ты что там, целуешь меня?
Вутаец замер и уверенно поднялся, сначала на колени, а потом и на ноги, и подал Руфусу правую руку.
— Да ладно, мне нравилось, — слегка разочарованно усмехнулся тот, опираясь на подставленный локоть. И без того не особенно выносливый, сейчас он чувствовал себя совершенно разбитым. Но Ценг уже вернул себе привычное невозмутимое выражение лица.
— Нервы, Президент. Я и Рено расцелую, если он в последний момент раздумает помирать.
— Если ты его расцелуешь, мне придётся добить его самостоятельно, — с неясным напряжением в голосе заметил Руфус, отворачиваясь от пронзительно-чёрного взгляда бывшего наставника, и потому не видя, как теплеют его глаза. Ценг, убедившись, что его начальник в относительном порядке, подошёл к своему столу, собирая личные вещи и выключая компьютер.
— Они придут снова, — заметил Руфус, прислушиваясь к чему-то внутри себя. — Это были разведчики. Я чувствую, как они собираются в единое целое перед решающим броском.
Ценг кивнул, безуспешно пытаясь вызвать секретаршу по селектору. Ответа не было, видимо та не стала дожидаться увольнения. Вутаец вряд ли мог её винить. Крепкие нервы мало у кого сохранились в этом городе после всех минувших событий. Ценг просто достал телефон и набрал номер последнего вызова.
— Елена. Вертолёт на крышу здания прямо сейчас. И материю восстановления. Мы летим в Джунон.
— Я же сказал, что это бессмысленно, — раздражённо скривился Президент и упрямо скрестил руки на груди. Ценг искоса взглянул на него, опуская гаджет и снова листая записную книжку.
— А со мной полетишь? — спросил он серьёзно. — Нам нужно время. В Джуноне его будет немного больше.
Руфус хмыкнул и равнодушно пожал плечами. Он не стал говорить, что с Ценгом был готов лететь хоть до самого Вутая, а то брюнет окончательно примется распоряжаться его судьбой без ведома и дозволения. Но и так легко соглашаться не было смысла. Он пытался проанализировать то, что происходило внутри него во время враждебной атаки и никак не мог сосредоточиться на чём-то неуловимом, но требующем немедленного опознавания. Все отгадки были здесь, в Джуноне они просто поблёкнут и потеряют свою значимость, а Руфус любил узнавать обо всём вовремя.
Ценгу, казалось, вовсе не был нужен его ответ. Он деловито затянул волосы в хвост, перезарядил пистолет, достав новую коробку патронов из нижнего ящика стола, нашёл даже револьверные для ганблейдов, и повесил оружие на стену, тщательно осмотрев и зарядив каждый клинок. На всё у него ушло не больше минуты. Скорость и профессионализм его действий давно вошли в легенды среди рядовых Турков. Всегда спокоен, собран и безразличен к окружающим факторам. Кто бы мог подумать, что несколько минут назад он был близок к самой настоящей панике!
Телефон коротко пискнул. Ценг откинул крышку и прижал его к уху.
— У нас всё хорошо, босс! — голос Рено был слышен даже на другом конце кабинета. Неприлично довольный и весёлый, словно его отправили не на кусок промороженной глыбы, а на океанский курорт. Ценг бы даже дал определение "счастливый", но Рено всегда был такой - вне понятий о реальном или гипотетическом счастье. — Если бы что-то новое появилось, я бы позвонил, дзо-то.
— Где Винсент? — хмуро спросил вутаец, помня, что в общем-то, звонить он пытался именно ему.
— Отбыл на срочный вызов, дзо-то! — с готовностью отрапортовал Рено так громко, что даже Руфус поморщился. — Но я его зам! Скажите уже мне тоже хоть что-нибудь!
Ценг с мстительным удовольствием улыбнулся и скосил глаза на Президента.
— Задание меняется, Рено. Ни в коем случае не допустить распространение массированной угрозы в Эдже. Объект номер один ликвидировать.
— Постараемся, босс... Что-о-о?
Кажется, на той стороне, Рено подавился собственным телефоном.
— Это приказ! — раздельно произнёс Ценг. — Существование объекта несёт угрозу жизни Президента. Объект нужно уничтожить. Ты понял меня?
— Да, босс, — на автомате ответил Рено. Ценг просто-таки видел его изумлённые глаза, но не стал дожидаться, пока на него посыпятся вопросы и нажал кнопку отбоя, переводя на Руфуса серьёзный взгляд.
— Ну теперь ты полетишь со мной в Джунон? — спросил он не терпящим возражения тоном и Руфус только кивнул, понимая, что заставило наконец-то Ценга принять окончательное, явно не радующее его решение.

Рено захлопнул телефон и вернул руку обратно за голову. В ангарах было тепло несмотря на близость к заснеженной поверхности - один из трёх вертолётов всегда был заведён и моторы нагнетали тёплый воздух в ближайшие к ангарам помещения. Правда и бензином здесь пахло хуже, чем на заправке, но Рено был не привередлив и беспечно валяться, вытянувшись во весь рост на покрытых спальным мешком деревянных ящиках, это ему не мешало.
Руд задумчиво перебирал забарахлившую рацию, изредка кидая на напарника неодобрительные взгляды.
— Тебе не интересно, кто это был и чего хотел, дзо-то? — так и не дождавшись его реакции, не выдержал рыжий. Руд снисходительно хмыкнул.
— Наш босс без телефона, а Руфуса на "ты" ты не называешь. Нет, мне не интересно, чего хотел Ценг.
Рено обиженно насупился, но потом не выдержал и рассмеялся. На Руда нельзя было обижаться. Не тогда, когда в уголках плотно сжатых губ прячется подначивающая улыбка. Руд никогда не смеялся, но может поэтому Рено старался за двоих?
— Ценг хочет, чтобы мы пришили Сефирота, дзо-то. Как думаешь, что случилось, если он так внезапно поменял решение?
На этот раз Руд отвлёкся и призадумался. На целых полторы секунды.
— Руфус напоролся на предвестников,— уверенно заключил он. — Но раз ты бездельничаешь, значит опасность миновала, а Ценг просто хочет перестраховаться. Мне кажется, он очень заинтересован в сохранении жизни нашего шефа.
— Мы тоже заинтересованы, дзо-то! — воскликнул Рено. — Но как ты это себе представляешь? Сейчас мы просто придём и пристрелим такого клёвого чувака?
— Наши личные отношения не должны мешать выполнению приказов, — рассеянно ответил напарник, выковыривая из раскуроченной рации одну уж очень мелкую деталь. — Диктовать их, впрочем, тоже. Хотя думаю, Ценг знает, что делает. Сефирот в первую очередь - прямая угроза компании и только потом - клёвый чувак. Что с тобой? Раньше тебя не обременяли муки совести.
— Они не обременяют, — махнул рукой рыжий. — Я просто предчувствую, что это будет чисто технически проблемно. И Винса нет... Чего делать будем?
— То, что приказал босс, — Руд снова кинул взгляд на напарника и тому показалось, что за стёклами зеркальных очков угадывается настороженное выжидание. — Наш босс. Не вице-президент.
— Оу... Бахамут меня раздери... — Рено, уже собравшийся вскочить со своего импровизированного лежака, застыл в нелепой позе незавершённого движения. — Ты же прав, мужик, — добавил он, садясь. — Я всё никак не могу отвыкнуть, дзо-то. Но до него не дозвониться, он обещал вернуться только к восьми часам.
— А какие распоряжения он оставил до этого? — повторил Руд, хотя наверняка помнил приказ дословно.
— Сохранить объект живым и, по возможности, целым.
— Вот этим мы и займёмся.
— Но как же шеф?
Руд снял очки и принялся их протирать куском какой-то замши.
— Пока там Ценг, ему ничего не грозит, — произнёс он спокойно, не отрываясь от процесса. — Справились один раз - разберутся повторно. А у нас есть прямой приказ - сохранить объект. И это приказ пока не изменялся. Не думаю, что в городе лучше знают сложившуюся здесь ситуацию. Будем руководствоваться не их словами, а непосредственно полученными на месте результатами. По-моему, это разумно.
Он пожал плечами и поднял взгляд на напарника. Серые, как сталь, глаза были полны уверенности и Рено, обдумав услышанное, согласно кивнул.
— А нас Ценг не вздёрнет за неподчинение приказу?
— Если проблема решится другими методами - нет.
Руд коротко хмыкнул и вновь водрузил очки на голову, превращаясь из человека, внимательно слушающего свои мысли и сердце, в холодного профессионала. Но для Рено произнесённое именно человеком значило гораздо больше.
— Ты - мозг, мужик, — удовлетворённо заключил рыжий и снова улёгся на спину, закинув руки за голову.
— Кому-то же надо, — бесстрастно заметил смуглокожий напарник и встал из-за необструганного стола, отряхивая с коленей невидимый мусор. — В любом случае надо глянуть, как дела у объектов. Что-то тихо у них, подозрительно это.

@темы: funfiction, Смерть - это не повод перестать жить, FF VII

---

Лорд упрлся, поднял все старые челленжи, ФБ и кинк-туры по семёрке и уже неделю поглощает всё, что видит в неимоверных масштабах.
В голове уже личная база всех когда-либо доверенных дайрям фанфиков и артов.
Жаль что лорд не киборг. Запомнить всё равно ничего не получается.
Чувствую себя впавшим в детство, из которого нормальные люди довно уже вышли, маразматиком.
Печалько.

@темы: ни о чём, FF VII

---

Старое-древнее

Патамушта личный кинк на эту пару. Ну вы уже всё знаете, не так ли?

23.05.2011 в 21:47

Пишет  Eishi:

Никто не забыт, ничто не забыто. Раунд 1
Знаете, что прекрасно в Финалке? О ней можно забыть, отвлечься на что-то другое, а потом вернуться и каждый раз чувствовать себя так, будто пришел домой)) По крайней мере, в том уютном уголочке фэндома, который ты для себя выбрал
И поэтому!
Мини-челлендж на четверых! Команда в синих плавках против Команды в красных!
В меню:
- драббл;
- мини;
- кинк;
- фик по картинке.
Ну а поскольку у меня все, не как у людей, я начну с середины

По заявке: Сефирот/Винсент, полнолуние
получилась AU, каюсь, но так хорошо легло, что я просто не удержалась

1177 слов

Когда Ходжо вызывает его к себе, Сефирот не ждет от этого визита ничего хорошего. Сколько он себя помнит, еще ни разу необходимость общаться с главой отдела исследований не приносила ему ничего кроме лишней головной боли.
Сегодня это поимка сбежавшего лабораторного образца. Очень редкого и важного, судя по тому, что волосы Ходжо грязней обычного, а в глазах мелькает что-то, подозрительно напоминающее... Сефирот не верит тому, что видит.
Страх. Впервые в жизни Ходжо действительно боится потерять этот.. хмм... образец.
Интересно, что же за зверушка сбежала из его клетки?
...В лесах близ Джунона сыро. Недавно закончился затяжной ливень, и под ногами бесшумно прогибается влажный мох. Пахнет мокрой корой и листьями.
Вертолет Турков доставил Сефирота сюда несколько часов назад и сразу же вернулся на базу. Кто знает, почему Турки вообще проявили интерес к этому заданию.
Как будто дело касалось кого-то из них.
Сефироту в общем-то без разницы. Без «вертушки» он потерял бы немало времени, пока добрался бы сюда, так что внезапная помощь отдела административных расследований оказалась весьма кстати.
Сефирот останавливается, поднимает голову к виднеющемуся среди густых крон куску неба. Тучи разошлись, и попрятавшаяся в свои убежища живность уже должна была повылезать наружу, но лес здесь будто вымер. Ни писка, ни шороха.
Значит, зверь близко.
Сефирот идет по его следу уже несколько часов.
В Мидгаре беглец не задержался. Будто знал, что его будут искать, причем искать лучшие.
И хотя это все-таки зверь — следы когтей ни с чем не спутать — Сефирот не может не признать, что для животного он, пожалуй, слишком разумен. Если бы он просто бежал, не разбирая дороги, ориентируясь лишь на то, где можно загнать добычу покрупней и посытнее, то непременно вышел бы на ферму чокобо недалеко от Мидгара. Но нет, толстые чокобьи ляжки его не прельстили. Зверь бежал в леса Джунона, к одной ему ведомой цели.
Когда по чаще проносится протяжный низкий рык, Сефирот обнажает катану. Уже глубокая ночь, и враг может таиться в каждой тени, но в темноте Сефирот видит лишь не намного хуже, чем при свете солнца. Неоспоримый плюс обострения всех чувств, которое дарит мако-энергия. Бесшумные шаги, слабый отблеск луны на лезвии Масамунэ — Сефирот идет прямо на рык, даже не думая скрывать свое присутствие.
Ему надоело играть в прятки.
Но зверь и не собирается от него убегать. Он стоит на задних лапах посреди сломанного подлеска, задрав морду к небу, и смотрит на полную луну.
- Заставил же ты меня побегать, - Сефирот не злится, просто констатирует факт.
Зверь оборачивается на звук голоса, ссутулится, закрывает морду лапами, отступая на шаг, и в миг, когда Сефирот поднимает катану, чтобы атаковать, начинает меняться.
Трещит шкура, рвутся сухожилия, выворачиваются кости. Зверь падает на передние лапы, прижимая брюхо к траве, а затем валится на бок. Всего несколько секунд, и на его месте уже лежит человек.
Точнее почти человек — закованная в броню металлическая рука со звериными когтями остается неизменной.
Будь на месте Сефирота кто-нибудь другой, он бы наверняка как минимум смачно выругался. Сефирот же лишь делает шаг вперед и, держа лезвие катаны у горла оборотня и четко, выделяя каждое слово, спрашивает:
- Что. Ты. Такое?
На запястье парня болтается бирка с лабораторным номером.
«N34801, Винсент Валентайн» гласит заляпанная кровью надпись.
- Я бы... и сам хотел это знать, - сипло давит из себя беглец.
Он пробует приподняться на локтях, но руки его не держат. На нем ни клочка одежды, и, судя по всему, его лихорадит.
Сефирот наблюдает за его неуклюжимыми попытками встать ровно столько, сколько необходимо, чтобы понять: самому беглецу не справиться. Сейчас он, пожалуй, не опаснее слепого котенка, в оружии пока нет нужды. Ну а если появится, Сефирот вернет Масамунэ в ладонь быстрей, чем оборотень успеет даже моргнуть.
- Вставай, - говорит он. - Винсент Валентайн, я прав?
Беглец вздрагивает при звуках имени и поднимает голову.
- Откуда...
- Бирка на твоем запястье. Ходжо подписывает всех своих лабораторных крыс. Ты — не исключение.
Винсент растягивает потрескавшиеся губы в горькой усмешке.
- Что ж, здесь ты прав, я думаю. Лабораторная крыса — самое подходящее для меня название.
Сефирот смотрит, как Винсент садится, болезненно морщась. Пятно ожога на его боку становится видно только сейчас.
- Кислота, - неохотно поясняет Винсент, перехватывая взгляд Сефирота. - Кажется, я снес сосуд с этой едкой дрянью, когда пытался выбраться. Я... не очень хорошо это помню.
Сефирот снова поднимает голову к небу, пытаясь найти среди набежавших облаков хотя бы краешек луны. Отчего-то кажется, что она знает нечто очень интересное об этом странном беглеце.
Ходжо требовал вернуть сбежавший лабораторный образец, но слишком торопился послать по следу погоню, чтобы оговорить сроки. Сефирот не собирается исправлять его промахи.
Когда вертолет с Турками возвращается за ним к утру, он говорит, что зверь ушел дальше, и ему потребуется время, чтобы выследить его. В лесу от «вертушки» нет никакого прока, и Турки вынуждены убраться обратно в Мидгар, оставляя все на Сефирота. Они, кажется, недовольны, но аргументов в поддержку своего недовольства у них нет, так что приходится смириться.
Едва солнце скрывается за горизонтом, Сефирот возвращается к убежищу.
Винсент греет руки у затухающего костерка, присев рядом на корточки. На нем поношенные штаны и плащ с оборванными краями — все, что Сефирот смог достать в ближайшей нищей деревушке. Искать что-то более качественное — занятие заранее бессмысленное, потому что когда просыпается зверь, с одеждой он обычно не церемонится.
Полная луна его усыпляет.
Благодаря материи ожог на ребрах Винсента уже не доставляет хлопот. Впрочем, и свой собственный уровень регенерации тканей у него явно выше, чем у любого обычного человека.
- Почему Турки так интересуются этим делом? - спрашивает Сефирот, подбрасывая в костер охапку веток.
Винсент пожимает плечами. Темные пряди волос скрывают его лицо, когда он наклоняется, чтобы поворошить угли.
- Может быть, потому что когда-то я был одним из них.
- Ты знаешь что-то, что для них важно?
- Вряд ли. Даже если что-то и знал, сейчас я помню едва ли половину. Хаос отбирает большую часть моей теперешней жизни.
- Хаос?
- Тот зверь, которого ты видел. Я зову его Хаосом. Он засыпает только в полнолуние.
Больше они не говорят. Просто сидят, глядя на то, как под тихое шипение умирают в огне иссохшие ветви.
Когда Сефирот неожиданно сжимает пальцами запястье Винсента и дергает его на себя, тот даже не думает сопротивляться. Он впитывает чужое тепло, прикосновения, запах, впитывает так жадно, будто надеется за счет чужой жизни продлить свою собственную хоть ненадолго.
Они катятся по траве, сцепившись в клубок, как змеи, и не понять, чего здесь больше — борьбы или объятий. Искусанные губы, шипение, треск разрываемой одежды, и вот Винсент уже прижат к земле. Она теплая — кострище совсем рядом, и на голую кожу летят искры гаснувшихся углей. Винсент лишь слабо дергается, чувствуя крохотные ожоги, но по сравнению с тем, через что ему пришлось пройти в лаборатории Ходжо, это сущий пустяк.
У Сефирота стальная хватка, из нее не вырваться.
Он не спрашивает, можно ли. Ему не нужен ответ, а Винсенту не нужны вопросы.
Они всего лишь делят на двоих это чертово полнолуние.
А когда встает солнце, Сефирот снова смотрит на то, как просыпается Хаос.
Он уже знает, что скажет Туркам, когда те вернутся: зверь сбежал, его след потерян. Ходжо придется найти себе новую игрушку.
Но к следующему полнолунию Сефирот найдет его. И Хаосу придется уступить место Винсенту Валентайну.

@темы: funfiction, FF VII

---

Нелогичный пейринг с логичным обоснованием.

Лет так семь назад, когда я впервые пришёл в русский слэшфикшн читателем, не было у меня интернета, а был только старый гигантский архив ныне мёртвого ресурса. С дивным разнообразием фандомов. И вот тогда я, примерно знакомый с миром Финалки (по только что вышедшим Адвентам, разумеется), обратил внимание, что нищасного Сефирота спаривают со всем, что ходит и бегает, даже с чокобо (не путать с Клаудом). А вот с не менее нищасным, но уже в плане пиздостраданий, Винсентом, его сводят дико редко. Собсно, мне попался только один фанфик, но так он мне запал в душу, что по прошествию нескольких лет, когда у меня появился безлимит, я всерьёз озаботился этим вопросом и прошерстил интернет в поисках СефоВинсентовского гомобезобразия.
К слову, был это "Северный ветер" перевода  (Аззи)

Годы шли, фанфики не находились. Вообще.
Артов же было столь скудно мало, что даже отвратительного качества мною сохранялись и береглись.
Тогда я стал искать НЕрусскоязычные фанфики, и даже нашёл (алилуйя), но уже распробовшему хорошие тексты, мне они не понравились. Всё-таки есть какая-то грань между нашими языками, которая даже прекрасные иностранные тексты не воспринимает соответствующими нашему родному языку.

И вот я возмужал и окреп в творческом плане и наконец осмелился поднять руку на святое. И даже написал целых два нерейтинговых фанфика по этой паре. И перевёл ещё один фанфик - правда уже весьма себе порнушный а три лично написаных стыдюсь выложить просто. Вот только с артами дело с мёртвой точки не сдвинулось. Зойсайто, падонаг, вообще рисовать боится, а мой единственный рисунок так и покоится в недрах убитого харда, который я не выбрасываю просто потому что надеюсь на взлёт науки, научившейся воскрешать мёртвых.

И тут ни с того ни с сего

РАЗ!

РАЗ! ,

ДВА!

ДВА!
И оба именные, что гладит моё ЧСВ невероятно!

Таварищи мои любимые артеры  noks777 и  Ar-Dent. Я уже говорил, что я вас люблю? Нет, потому что это не совсем так, но я вам безумно признателен!
И буду ещё больше за продолжение
И даже могу откупиться текстиком.
 Ren Zoisite, а ты не филонь, душа моя. Ты ещё не понял, что ты попал? У тебя там ещё АнджеЗак недорисованный лежит, а моя фантазия уже далекооо вперёд ушла. Надо наверстывать!

Кароче вот!
*Приятности*

@темы: ни о чём, Картинощки, FF VII

---

Смерть - это не повод перестать жить

Автор:  NefritO

Фэндом: Final Fantasy VII compilation, Final Fantasy VII Advent Children

Дисклеймер: Герои принадлежат создателям. Почти все.
Пэйринг или персонажи: Сефирот/Винсент, Ценг/Руфус, Клауд/Тифа, Руд/Рено, члены Лавины, Компания Шин-Ра в комплекте

Рейтинг: R

Жанры: Гет, Джен, Слэш, Романтика, Юмор, Драма, Экшн, Психология, Hurt/comfort, AU

Размер: Макси

Статус: В процессе

Размещение: С моего согласия

Посвящение: Тем, кто мир сей однажды полюбил и время проводил там со своими друзьями

Описание:

Геостигма не излечена до конца, это оказалось не так-то просто. Шин-Ра целеустремлённо возвращает себе власть над Планетой, и чтобы окончательно избавиться от наследия Дженовы, Турки решают освободить и ликвидировать единственного физического носителя вируса - Сефирота. Клауд снова рвётся спасать мир в одиночку, а между тем, воскрешением бывшего генерала заинтересовывается ещё одно древнее и окончательно съехавшее с катушек существо. Или даже не одно.

Глава 3. Побег из прошлого

Выдох. Вдох.
Непривычный стук в ушах - сдвоенный, ритмичный. Оглушительно громкий после стольких лет тишины.
Похоже на сердце. Интересно, чьё?
Обжигающая боль словно разрывает внутренности. Что-то большое мерно вздымается внутри грудной клетки, разгоняя застывшую кровь. Но после столь продолжительного времени недвижности, даже это ощущение воспринимается чем-то чуждым и не имеющим к нему отношения.
С каждым выдохом боль в груди свивается в холодную стальную струну и поднимается вверх, пронизывая горло. С каждым вздохом она возвращается обратно, даря какие-то полузабытые воспоминания о наличии собственного тела.
Если бы он понял, что это всего лишь дыхание, он наверняка бы попытался перестать дышать.
Понемногу бледнеют горизонты восприятия, сворачивая растёкшееся по изнанке мира сознание до одной, пульсирующей напряжением точки. Самому сознанию всё равно, оно давно желало бы раствориться в манящем потоке чужих жизней, но что-то упорно тянет его назад, комкая, обрубая тонкие линии слияния с информационной аурой планеты. Безвольное, оно не сопротивляется, но и не помогает, испытывая какую-то апатичную ненависть к тому, во что обещает превратиться это собирание разрозненного разума по кусочкам.
Наверное так чувствует себя древний Хаос, возвращаясь в запертую клетку хрупкого человеческого тела, послушно складывая крылья и смиряя страсти, меняя всеобъемлющее сознание мира на добровольный плен физического воплощения.
Откуда я это знаю?
Потом приходят более разнообразные ощущения. Странные, неоднородные, неопределённые, просто потому что названия им давно забыты и извлекаются из памяти лишь тогда, когда безучастно терпеть их становится невозможно. Ток крови вначале неохотно, но потом всё быстрей разносит тепло по одеревеневшим мышцам, изгоняет накопившийся в посмертии лёд, расправляет закостеневшие вены. Миллионы раскалённых игл вонзаются в каждый оживающий нерв, и ткани истерически агонизируют в попытке избавиться от раздражения.

— Эй, вы видели? Он шевельнулся!
Кто? Я?
— Это бессознательный тремор. Просто сокращаются мышцы.

Сквозь гул собственного сердца слышатся голоса. Смутно знакомые, принадлежащие другой жизни, другим людям. Один из них отзывается тянущим раздражением поперёк груди. Там пощипывает продольная царапина.
В какой-то момент приходит понимание, что непрерывная боль в голове рождена упрямым безжалостным светом, выжигающим отвыкшие от давления глаза. Он пытается сделать хоть что-то, защититься от этого сухого огня тонкой преградой век, но тело, хоть и возвращающее чувствительность, всё ещё не помнит своей связи с разумом и не откликается.
Сознание безразлично плавает на поверхности небытия, не торопясь возвращаться в разрушенную тюрьму жалкой смертной плоти.

— Как думаешь, в этом действительно есть смысл?
— Трудно сказать. Зависит от того, что он сам вкладывает в это слово. Ты сказал, его дух здесь, и если для него смысл есть - он вернётся. Дженова бы точно не упустила такого шанса.

Новый голос. Тихий. Сильный. Он никогда не слышал голоса сильнее. Кажется, за негромким звучанием рассыпается отточенный глухой рокот, медным послевкусием оседающий на языке, а в глубине тела зарождается дрожь - реакцией на скрытую, но такую уверенную угрозу. Память бессильно выхватывает какие-то обрывки образов, силясь опознать его хозяина - почему-то сейчас это важней всего. Боль в голове давит, нарастая, и вдруг сменяется пустой звенящей тишиной.
На грани восприятия слышится далёкий женский смех.
Он хочет открыть глаза просто для того чтобы посмотреть на обладателя этого тяжёлого сдвоенного голоса.

— Почему вы не уничтожите его сейчас? Вы говорили, душа привязана к телу.
— Хэй, мальчик. Нет в тебе чувства бережливости. Кто же вот так запросто раскидывается подобными образцами? Его гены по-прежнему уникальны и составят поучительное наглядное пособие для грядущих исследований. Но для этого мне нужны функционирующие клетки, а не кусок замороженной говядины. Знаешь, сколько с меня стребовал старый барыга Ходжо за эту сыворотку? Абсолютное обновление организма после тяжёлой болезни и даже комы - только часть её свойств, а произвести её можно только из его крови. Представь, как изменится мир, если она станет доступной каждому жителю планеты? Это для вас он кровный враг и террорист номер один. А для нас - безграничное поле для исследований.

Снова тот, старческий голос - он вспомнил определение и память мгновенно подкидывает соответствующий образ. Но интереса нет и даже уверенно знакомое имя не вызывает эмоций. Знакомое имя, знакомые определения, значения, термины. Где-то там, среди них, проходила его жизнь - одна из его жизней. И это было совершенно точно не тем, к чему хотелось бы возвращаться.
Сознание заволакивает туманом, приглушая нестерпимую боль механически вздрагивающего тела

— Не терзай себя, Клауд. Что бы тебе ни казалось, ты не сможешь заставить его ответить за всё, что совершила Дженова.
— Ты оправдываешь, его, Винсент?
— Разве я когда-нибудь оправдывал его?
— Ты не знал его, Винсент. Ничего о нём не знал. Он не убивал твоих друзей, не уничтожал твой город. Это я видел, как он предал всё, чему присягал. Я понимаю, ты хочешь объяснить всё влиянием Матери, но всё не просто, совсем не просто.
— Был ли виноват Кададж в том, что стал марионеткой?
— О... Не знаю... Нет.
— Был ли виноват он в том, что стал марионеткой Дженовы?
— Так ты оправдываешь его, Винсент?
— Возможно...

Вне его желания, приглушённые голоса - и тот, от которого ноет рана, и тот, который растекается сдавленным взрыкивающим эхом - не позволяют отключиться в привычное блаженное небытие. Чужие слова обрастают пониманием и смыслом, и сука-память пользуется ими как вешками, сама достраивая картины. Некоторые оказываются размытыми, словно были увидены вот так - через плотную полупрозрачную ткань, искажающие цвета и силуэты. Некоторые взрываются ярко и остро, словно были увидены вчера. Но каждая из них абсолютно реальна и наполняет всё его существо неясными чувствами.
Едва ли он сожалеет. Всё было так, как и должно было произойти.
Чем мериться эгоизмом в глупом споре, лучше бы догадались выключить свет, раз уж я кому-то зачем-то нужен.
Расширенные зрачки ритмично пульсируют, силясь сузиться в привычные тонкие линии.

— Когда-то я совершил ошибку, Клауд. Наверное, самую большую в своей жизни. Я дорого заплатил за неё и ты видел, во что я мог превратиться, ненавидь я себя и далее. Сейчас я вижу возможность не совершить ещё одной.
— Ты говоришь про ту женщину в Мако-кристалле?
— Да, я говорю о ней. Я был недостаточно осторожен и убедителен, и не смог спасти её... и её сына от того чудовища, которым стал Ходжо из-за своей одержимости Дженовой. Я обещал сберечь их, но проиграл. Знаю, она бы меня простила, но себя простить трудней. Ты знаешь.
— Значит, Дженова разрушила и твою жизнь?
— Это уже не важно. Не ты один пытаешься убежать от прошлого, Клауд. Но ты ведь знаешь, как больно оно бьёт, когда рано или поздно настигает. И от нашего самобичевания ничего не изменится.
— Так он для тебя искупление минувшей ошибки? И тебе всё равно, что произойдёт потом?
— Возможно, Клауд. Я не знаю, что произойдёт, если он проснётся, но я буду уверен, что пусть и запоздало, но я выполнил своё обещание. Разве ты не сделал бы для него то же самое?
— Я убивал его три раза во имя спасения мира. Если понадобится, я сделаю это в четвёртый.
— Я думаю, он с радостью примет смерть из твоих рук. Если это действительно он. А если нет - я помогу тебе. Это не должно быть сложно.

Рефлексы так и не появляются и короткие судорожные сокращения мышц постепенно сходят на нет, превращая тело в гладкий тяжёлый камень. Он чувствует, как натужно работает собственное сердце, и понимает, что одному ему не справиться.
У него когда-то была воля. Была ярость к жизни. Сейчас он понимает, что безразличие и апатия гораздо сильнее, чем любые искусственные мотивации, и не желает сопротивляться ни одной из сил, ведущих безмолвное сражение за его - чью? - сущность. Вся его предыдущая жизнь прошла под чужой дланью, которая тем тяжелей становилась, чем больше грязных тайн за ней открывалось. Он не хотел больше воплощать чьи-то надежды и желания, оправдывать какие-то поступки, исправлять собой ошибки и служить колоссом для непомерной гордости и бездушного любования. Он хотел - возможно, впервые в жизни - принадлежать самому себе и распоряжаться собственной судьбой. Без подсказок голосов в голове и без высокомерных презрительных приказов.
Он отчаянно мечтал о покое, которого сам лишил себя когда-то, намертво привязав дух к покалеченному телу. Но сейчас волей неведомых, но смутно знакомых существ, он, наконец, мог обрести желаемое.

— Мальчик, пора на перевязку. Ребро не болит?
— Нет... Винсент, ты обещаешь присмотреть за ним?
— Ну не то, чтобы мне больше нечем было заняться, но я попробую. Иди. И постарайся себя контролировать. Я пошлю кого-нибудь приглядеть за тобой.
— Что, я всё ещё под арестом?
— Ну по-хорошему, я бы отправил тебя обратно в Эдж первым свободным вертолётом. Для твоей же безопасности. Но теперь мне кажется, ты не зря оказался здесь. Просто наши друзья не простят мне, если с тобой что-то случится.
— Какая трогательная забота.
— Клауд!

Нависающее над головой небо светлеет и раздаётся в стороны, раскатывая горизонты на невообразимую высоту. То, что обжигало изнутри и снаружи стирается, затушёвывается, лишается всякого смысла, растворяясь в смывающей все краски белизне.
Он поднимается на ноги, оглядываясь. Так естественно, словно и не было бесконечных лет полной недвижности. Он бы возможно задал вопрос, если бы видел смысл, или как минимум - того, кому можно его задать, но пустынная бесконечная белизна одинока, и веет каким-то полузабытым теплом, стирающим тревогу и болезненное безразличие.
И ему впервые нежданно, неоправданно хорошо и спокойно в уютных объятьях бестелесной сверкающей вечности.
— Эй, мужик, неужели ты так легко сдашься?
Тёплый насмешливый голос. Знакомый. До боли родной и близкий - не просто друга, но практически наставника. Воздух вокруг дрожит от тихой доброжелательности, сквозящей в низком голосе, отчего ироничный упрёк слышится радостным приветствием.
— Анджил... — улыбка сама трогает губы. Да и как удержаться, когда в сознании вновь возникает забытое ощущение надёжно прикрытой спины. — Ты даже сдохнуть не даёшь без нравоучений.
— Ну кто-то же должен вас, идиотов носом тыкать, — хмыкает тот, уверенно, но неощутимо приваливаясь спиной к спине. Он не видит глаз, но готов поставить свой единственный меч на то, что Анджил победно улыбается.
— Щенка своего тыкай, — беззлобно огрызается он. — Лучше бы ответил, какого бахамута здесь происходит?
Анджил склоняет голову и тяжёлые, словно прилизанные ветром волосы, ощутимо покалывают его шею.
— Ты и сам всё понимаешь, объяснять очевидное не стану. Ты можешь пойти со мной, если захочешь. А можешь вернуться - тебя ничего не держит.
— А меня там ждут? — вопрос звучит не столько скептически, сколько ревниво. Бледные губы сжимаются в презрительную тонкую линию. — Кому я там нужен, кроме кровных врагов и безумных учёных?
— Ждут, — уверенно отвечает Анджил. — Нас всех кто-то ждёт. Всегда. Даже если все мыслимые сроки давно выходят. А вот нужен ли... Спроси себя сам. Позволит ли твоя хвалёная гордость уйти, не попрощавшись?
— Вот уж в моём прощении там точно никто не нуждается, — хмыкает он иронично. — И разве здесь и сейчас не всё ли равно, кто кому остался должен?
— Как видишь, нет, — говорит Анджил серьёзно, и полуобернувшись, внимательно смотрит на стоящего без движения гостя. Сгустившееся вокруг пространство так же недвижно и безмолвно, и они вовсе не хотят нарушать его целостность. — Память о совершённом и незаконченном не даст тебе покоя, и на твоём месте я бы сделал всё возможное, чтобы восстановить запятнанную честь и гордое имя Солджеров.
— О, не сомневаюсь, — улыбается он. — Какое счастье, что на своём месте нахожусь именно я.
— Дурак ты, генерал, — беззлобно бросает Анджил. — Уж мне мог бы поверить. В любом случае, решать тебе. Ну что? Идёшь?
— Значит там я не нужен, — после паузы переспрашивает гость и Анджил безнадёжно пожимает плечами. — Какая чудовищная несправедливость. Как раз это и необходимо исправить, а не твои абстрактные морали. Какой смысл быть лучшим из лучших, если в тебе не нуждаются?
Анджил закатывает глаза и качает головой.
— Ты самая самоуверенная скотина, которую мне доводилось знать!
— Я имею на это право, — важно кивает гость и вдруг, обернувшись, внимательно и долго смотрит Анджилу в глаза. — Спасибо тебе, мужик. Мне так не хватало твоих подзатыльников.
— Помирай почаще, я всегда буду рад настучать тебе по шее.
— Непременно! — усмехается он и прикрывает глаза, словно боится увидеть, как уходит тот, кто когда-то составлял самую важную часть его прошлой жизни. Сквозь веки медленно пульсирует белизна, нарастая в ушах знакомым сдвоенным ритмом.
— Но лучше не возвращайся, — касается его слуха ироничное ворчание старого друга, и широкая мозолистая ладонь ободряюще сжимает предплечье.
— Как скажешь, мужик.
Но койку у окна всё-таки попридержи...

Первое, что он увидел, когда открыл глаза, был бьющий прямо в левый зрачок сноп белого света. Рефлекс не запоздал, но затёкшие мышцы двигались неохотно и бросок, призванный было оглушить потенциального врага, больше напоминал вялую отмашку от налетевшего комарья.
— Надо же, живой, — возвестил высокий тощий старик в кипельно-белом халате поверх исследовательской формы, и отвёл от брызжущих опасной зеленью глаз маленький врачебный фонарик. — А я думал, так и окочурится.
— Не дождётесь, — мрачно бросил Сефирот, смаргивая и прислушиваясь к собственному телу - не слишком ли оно стремится воплотить ожидания старика. — Я ещё на вашей могиле потопчусь.
Старик улыбнулся, но как-то натянуто, и сунув фонарик в карман халата, довольно быстро зашагал туда, где в сплошных пещерных каменных наростах темнел узкий выход из грота.
Разлёживаться желания не было никакого, и даже несмотря на то, что голову ощутимо вело от резких движений, Сефирот всё-таки заставил себя подняться с низкого неудобного лежака из нескольких спальных мешков, который явно наспех соорудили специально для него. На удивление, его не встретил шелест десятка извлекаемых из ножен мечей, не целились из-за углов снайперы, да и в целом, окружение никак не походило на камеры или лаборатории, к которым он неведомо когда успел внутренне подготовиться.
Напротив него сидел только один человек в алом потрёпанном плаще, спокойно и даже как-то отрешённо глядя на хмурого и подозрительного генерала. Впрочем, дальнюю стену подпирали два или три человека в строгих чёрных костюмах, удивительно неуместно смотрящихся на фоне грязных ледовых развалов, но его это не беспокоило. Не так сильно, как этот, который ждал прямо здесь.
Значит всё-таки Турки, ифрита им в печёнку...
— Доброе утро, — миролюбиво приветствовал самого опасного врага Планеты мужчина и Сефирот понял, что поторопился приписывать его к незнакомцам. Лица он запоминал, конечно, плохо, но голос не узнать было невозможно, хотя сейчас за ним не стелился шлейф багряного взрыкивающего эха и кровь внутри не вскипала от ненаправленной сытой угрозы.
— А где почётный караул, салют, оркестр? — Сефирот решил, что переход к нападению всегда был самой лучшей тактикой, раз уж эти экспериментаторы оставили ему свободу действий. Нет, он не собирался, не разобравшись, снова рвать с места в карьер и прорубаться на волю любой ценой, но если им что-то нужно, так почему бы и не сторговать себе что-то взамен?
— Не волнуйся, для похорон непременно расстараемся, — серьёзно, без намёка на иронию, заверил его мужчина и неуловимо текучим движением поднялся на ноги. — Как тебя зовут и где ты находишься?
— Солджер экстра-класса, генерал Сефирот, — выдал Сефирот прежде, чем понял, что бахамутовы заученные рефлексы серьёзно опережают его мыслительные процессы. — Эй, какого хрена я тебе отчитываюсь?
— Подсознание - страшная штука, — философски заметил обладатель незабываемого голоса. Его тон не изменился и настороженность не исчезла из жёлто-медных глаз, но Сефирот просто-таки ощутил, как расслабляются мышцы готового к смертельному прыжку хищного зверя.
— Здравствуйте, доктор, — наигранно-радушно поприветствовал его Сефирот. — Вы знаете, меня тут кошмары мучают. Эротические. Хотите расскажу?
— Я не доктор, — качнул головой тот. — Меня зовут Винсент Валентайн. Вряд ли ты помнишь меня...
— Отчего же, — Сефирот прищурился и медленно склонил голову, всматриваясь Турку в лицо. Сползшая на самые брови широкая повязка из плотной багровой ткани и короткие, явно недавно до плеч обрезанные чёрные волосы скрывали большинство черт, но они и не сказали бы ему почти ничего, что Сефирот мог бы опознать. На имена у него память была гораздо лучше, и особенно если эти имена встречались там, где в своё время открылась обжигающее сознание чудовищная истина.
— Я о тебе читал, — медленно произнёс он, выцеживая из своей памяти разрозненные, неполные отрывки, которые в то время он лишь невнимательно пробегал глазами, и которые теперь всплывали словно заученные главы Устава. — Ты был убит в семьдесят седьмом, в год моего рождения. Четыре года в лабораториях, эксперименты с генномодифицированными сущностями. Признан стремительно деградирующим объектом с неспецифическим распадом личности. Списан и был повторно уничтожен в восемьдесят втором. Так говорилось в архивных документах исследовательского особняка Шин-ра и я видел их своими глазами. Они были неверны?
— Иногда смерть это не повод перестать жить, — улыбнулся Винсент, не то польщённой, не то слегка растерянной улыбкой. — Правда ведь? Кстати, не хочешь есть? Я тут сижу часов шесть и честно говоря, голоден. Составишь компанию?
Сефирот нахмурился. Если это и было ловушкой, то Винсент явно слишком хорошо подготовился.
— Составлю. Если ты объяснишь мне, что вам от меня нужно.
— Я попытаюсь попробовать, — кивнул Винсент, неизвестно чему усмехаясь уголком рта.

Понять вырисовывающуюся на данный момент ситуацию оказалось нетрудно. Сефирот знал и о Геостигме, и о её распространении, и не скрывал, что видел мир глазами Шинентай или собственных проекций, сконструированных Дженовой. О мёртвых душах Теней он знал тоже, но в пику ждущим от него немедленной реакции Туркам, беспокойства по этому поводу не испытывал. И потому ему было здорово непонятно, почему вместо разборов его последних поступков, или хотя бы полного допроса, неглупого, вроде бы, Винсента, заботит такая ерунда, как вероятное формирование Тёмного Лайфстрима. Когда две богини дерутся, лучше не оказываться полем для их сражений - это он познал на себе и повторять не намеревался.
— Значит ты уверен, что не знаешь, как их уничтожить? — уточняюще заключил Винсент, убедившись, что весь трагизм ситуации разбивается о стену отчуждения бывшего генерала. Они сидели друг напротив друга на деревянных настилах, в той части пещер, где сквозь провалы в высоком потолке просачивался непривычно яркий дневной свет. Клауд независимо держался рядом с Винсентом, и бросал решительные, но короткие взгляды на того, кого по праву винил во всех бедах своей жизни.
— Это плохая новость, — продолжал между тем глава Турков, не сводя с генерала испытующего взгляда. — Потому что, признаться, мы рассчитывали на твою помощь.
Сефирот усмехнулся и отвёл глаза от Клауда, мокрым чокобёнком нахохлившегося в непривычно новеньком, строгом чёрном костюме. На лице светловолосого героя отчётливо читалась досада.
— А почему, собственно, я должен? Кажется, мы уже определили, что я не имею ни малейшего отношения к их созданию. Хотя не спорю, верить мне, наверное, в нынешней ситуации трудновато.
В голос некстати просочился сарказм, который Сефирот всеми силами стремился скрыть. Им ни к чему было знать, насколько он уязвлён этим, сквозящем в каждом движении недоверием, хоть и не мог их за него судить.
— Я не обвиняю тебя, — покачал головой Винсент. Сефирот попытался определить в бесстрастном голосе насмешку, но слышал лишь такое же тщательно скрываемое сочувствие. И неизвестно, что было хуже. — Просто имелась теория, что ты, не обязательно осознанно, с ними связан. Вот мы и решили спросить напрямую. Согласись, сомнительный план лучше, чем совсем никакого.
— Ну что же мне теперь, обратно пойти заморозиться? — Сефирот недобро сощурился, внутренне подбираясь и напрягаясь. — Раз уж я ваших ожиданий не оправдал? И вообще, вы кажется, меня совершенно случайно обнаружили. Я в ваши расчёты изначально не вписан.
— Надеюсь, до этого не дойдёт, — честно ответил Винсент, не отводя прямого располагающего взгляда от лица бывшего генерала. — Пока.
Но Сефирот не спешил проникаться такой искренностью. Ему тоже было не пятнадцать, и он по собственному опыту знал, что скрывается на другой стороне этой блестящей медали.
— Не договариваешь, Турк, — бросил он в ответ на эти признания почти презрительно. — Кто-то что-то говорил про живые клетки Дженовы в теле носителя. Не могу же я их из себя вилкой выковырять?
Сефирот подхватил вилку со стола, за которым дежурные по лагерю накрыли им нехитрый обед из консервов и варёного риса, и демонстративно сжал в кулаке, а потом с силой вогнал её зубьями между неошкуренных досок. И до этого не слишком эмоциональное лицо Винсента превратилось в гладкий холодный мрамор, только затвердевшие желваки на скулах выдавали беспокойное напряжение.
— Ты не Дженова, — медленно процедил он и Сефирот увидел, как царапают столешницу острые железные когти. — Не думаю, что если тебя ликвидировать как носителя вируса, что-то изменится. Да, ты возможно, был ей когда-то, а точнее - она тобой. Но сейчас её нет, можешь мне поверить.
— Откуда такая уверенность? — саркастически спросил Сефирот, краем глаза видя, как заёрзал на своём стуле Клауд, кидая на своего приятеля тревожные и многозначительные взгляды.
Похоже, Винсент был готов к этому вопросу. Он вытащил из стола застрявшую вилку и задумчиво прокрутил в пальцах.
— Ты несколько раз говорил о себе в женском роде, — начал перечислять он, чуть прищурившись, вспоминая, — Совершал некоторые тактические промахи, которые не совершит военный офицер. Использовал силу, которую не способно призывать человеческое тело, не разрушившись при этом. Это что касается разума. На то, что твоё тело искусственно создаётся каждый раз при новом появлении прямо указывало отсутствие ран, не претерпевающая изменений одежда. Открытый огонь и следы пороха не оставляли на тебе копоти. Может ты и Солджер экстра-класса, Сефирот, но вот это, — он кивнул на тронутые гарью манжеты его плаща, давнее напоминание о пожаре в Нибельхейме, — доказывает, что раньше ты такой огнеупорностью не обладал.
— Ну может Дженова мне подарила свою силу, запальчиво возразил сильверхэд, недоумевая, почему от перечисляемого ему стало как-то по-детски обидно и одновременно - нестерпимо смешно.
— И ещё ты называешь её по имени, — невозмутимо добавил Винсент. — Хотя раньше звал исключительно Матерью. Психологическая потребность в родстве, которой в тебе не наблюдалось, судя по контрольным отчётам. Да, наш отдел и эту информацию поднял.
Сефироту возмутительно захотелось стереть эту снисходительную полуулыбку со спокойного лица чем-нибудь вызывающим, но он промолчал.
— Ну и ещё ты сам мне представился, — удовлетворённо заключил глава Турков и медные глаза победно блеснули. — Дженова напала бы сразу, как только обрела бы подвижность тела.
— А что, она не могла притвориться?
— Вряд ли. Даже если бы она попыталась притвориться тобой до более удобного момента, она бы упирала на то, что её - то есть тебя - должны узнать и без представления. Козырять чином и званием ей никогда бы не пришло в голову. Так что благодари свою муштру и военную выучку, и что рефлексы оказались сильней твоего высокомерия.
— Так вот чему вас в Турках учат, — уважительно покивал головой Сефирот, обдумав услышанное. — Впечатляет.
Винсент пожал плечами, словно не видел в этом ничего особенного. На самом же деле, Сефирот оценил и тонкий психологический подход, и эффективную логическую цепочку наблюдений и выводов. Да и что говорить - адекватность и рассудительность медноглазого начальника Отдела Административной Безопасности Шин-Ра его приятно удивляла, чем дальше - тем серьёзней. И если бы не смутное воспоминание о рыкающем сдвоенном голосе - следствии присутствия ещё чьей-то сущности в его обманчиво-хрупком теле, Сефирот был бы не прочь познакомиться с ним поближе.
С некоторых пор он опасался скрытых сущностей.
— В общем, я так и не понял, — произнёс он после паузы, — что со мной будет дальше. Закапывать обратно вы меня не хотите, отдавать под трибунал меня, вроде бы, уже не за что. Лаборатории не предлагать - живым я вам не дамся.
— Придумаем что-нибудь, — оптимистично заметил Винсент. — И, кстати, насчёт трибунала я не был бы так уверен. Тебе ещё Нибельхейм не простили, не говоря уже о Мидгаре и развале Шин-Ра. Кроме того, далеко не все сильные мира сего в курсе твоей одержимости Дженовой. Понадобится много сил и времени, чтобы убедить их в том, что ты сейчас психологически адекватен.
— То есть, я свободен? — недоверчиво переспросил Сефирот. — Ну, по крайней мере, до следствия.
— Нет, — покачал головой Турк и генералу показалось, что он с трудом сдерживает улыбку. — Для начала ты пройдёшь курс социальной адаптации, психологические тесты и ряд восстановительных процедур. И тебе придётся постараться, чтобы убедить комиссию, что ты не сошедший с ума генерал Сефирот, с лёгкой руки раскатавший полпланеты, а всё тот же Солджер, когда-то честно и верно служивший Компании.
— Я не собираюсь больше связываться с Шин-Ра, — бросил Сефирот неприязненно. — Хватит уже на мой век разочарований.
Винсент поднял бровь, но промолчал, и Сефирот мрачно подумал, что недооценил его. Вместо ожидаемых угроз и ультиматумов, Турк явно предлагал ему самому найти альтернативу. А альтернативы как раз-таки не было, и оба это прекрасно понимали. Не в Вутай же сбегать в поисках политического убежища, тем более, что там его любят ещё меньше.
Хотя, ещё можно было воспротивиться обоим вариантам, но что-то в спокойных винно-красных глазах напротив его от этого отговаривало. Какое-то интересное внутреннее чувство настойчиво советовало не ссориться с обманчиво безобидным Валентайном.
— Строго говоря, — заметил глава Турков, — сейчас мы работаем на Мировую Организацию Восстановления. Официально она принадлежит Риву Туэсти, но финансированием занимается Руфус, и он всё ещё имеет влияние на Правительство Планеты.
— И ты уверен, что Руфус к тебе прислушается? — подозрительно спросил Сефирот.
— Не знаю, — удивительно равнодушно пожал плечами Турк. — Чем лучше ты себя будешь вести, тем больше на это шансов.
— Зашибись, — пробурчал Сефирот под нос. — У меня будет личная красноглазая нянька.
— А у меня, похоже, свой личный детский сад. — вздохнул Винсент и покосился на Клауда. Тот протестующе вскинулся, но словно что-то вспомнив, обиженно отвернулся.
Сефирот хотел было съязвить на это замечание, но не успел, потому что их прервал всклокоченный рыжий парень, быстрым шагом приблизившийся к их столу.
— Босс, ну почему до тебя не дозвониться, дзо-то? — затараторил он возмущенно, потрясая зажатым в кулаке мобильником. — Я тебя еле нашёл!
Винсент едва заметно поморщился. Похоже, рассеянность не была одной из его привычек.
— Что случилось и покороче, — бросил он, обращаясь к подчинённому, но тот замотал головой и протянул раскрытый телефон прямо к его носу.
— Информатор из Джунона. Хочет говорить только с тобой, дзо-то. Какая обидная условность, я же в конце-концов твой заместитель!
Сефирот с трудом удержался от усмешки, видя, как Валентайн привычно отмахивается от болтливого парня и зажимает массивную трубку между ухом и плечом. Его правая рука была всё ещё занята вилкой и похоже, он не сообразил положить её на стол. Левой же, облачённой в жутковатую когтистую перчатку из гладкого золотистого металла, хрупкую пластиковую технику легко можно было покрошить на десяток неопознаваемых обломков.
Между тем, Валентайн что-то напряжённо слушал, не вставляя ни слова, и лицо его приобретало невозмутимо каменное выражение. Ну, то есть, совершенно пугающе неживое. Возможно, если бы Сефирот был знаком с Турком подольше, он бы понял, что это означало, но пока он только смотрел и чувствовал, как что-то предостерегающе толкается в подсознание. Что бы это ни было, это вряд ли было хорошей новостью.
— Мне нужно идти, — внезапно бросил Винсент, поднимаясь так резко, что рыжий заместитель едва успел подхватить упавший мобильник. — Рено, сколько у нас времени до следующего выброса Теней?
— Часов восемь, — задумчиво почесал нос Рено. — Оно по ночам обычно буянит.
— Думаю, я успею вернуться, — Винсент кивнул каким-то своим мыслям и задумчиво перевёл взгляд с Сефирота на Клауда и обратно. — А ты присмотри за этими героями. Чтоб дождались меня живыми и по возможности, в полном комплекте.
— Кому помогать, если вдруг сцепятся? — азартно спросил рыжий. Трепета перед Сефиротом он явно не испытывал и потому, сам того не зная, стремительно рос в глазах генерала с каждой нарочито-небрежной фразой.
Винсент скептически выгнул бровь, снова одаривая холодным взглядом бывших Солджеров. Клауд демонстративно молчал, явно вознамерившись полностью игнорировать легендарного недруга. Зато Сефирот позволил себе усмехнуться и поймать его взгляд своим, привычно самоуверенным и наглым.
— Если они сцепятся, закопайте обоих, если ещё будет где, — бросил Винсент, и развернувшись, стремительно зашагал к выходу из пещеры.
— Эй, босс, как же вертолёт, дзо-то? — спохватился Рено и дёрнулся вслед за начальством. — Руд один не справится! И кто же будет присматривать за мной?
Винсент на ходу отмахнулся, как от раздражающей мухи, и вдруг, оттолкнувшись в прыжке, без особого труда проскользнул в широкую трещину высоко над головами, ведущую, судя по освещению, непосредственно на открытую заснеженную поверхность.
— Кажется, он своим ходом, — флегматично предложил Сефирот, оценивая взглядом головокружительную высоту. — Клёвое у вас начальство. Дзо-то.

Рено вернулся к столу и понуро сел на край дощатого настила. На его лице было написано не столько удивление, сколько досада от то, что ему не дали присоединиться к какой-то явно весёлой заварухе.
— А хотите я вам пещеры покажу, дзо-то? — скучающе предложил он, со вздохом покосившись на Клауда. — Только на поверхность подниматься не стоит.
Но бывшие Солджеры, не сговариваясь, помотали головами. Сефирот так вообще не маялся вынужденным бездействием, кроме того, он смотрел на Клауда и понимал, что им явно было, что обсудить. Присутствие же третьего, будь то Рено, или хоть сам Валентайн, устраивало его не слишком...
Впрочем, судьба явно решила сегодня возместить свою несправедливость. Или это у него на лице всё было написано таким крупным шрифтом, что через полминуты мрачного сопения, молодой Турк решительно поднялся и опёршись ладонями на стол, строго посмотрел на молчавших недругов.
— Если оба пообещаете вести себя прилично, то я так и быть, слиняю на полчасика в ангар, вертолёт проверить. И не буду мешать вашим семейным разборкам. Договорились, дзо-то?
Клауд фыркнул, не то насмешливо, не то презрительно, и эти ограничил свой ответ на предложение Рено. Сефирот же с удовлетворением подумал, что с некоторых пор Турки ему определённо импонируют.
— Ну я же безоружен, — развёл он руками, иронично усмехаясь. — Мой любимый меч так где-то и потерялся в потоке Лайфстрима. Вы же его не нашли, верно?
Рено пожал плечами.
— Зная твою славу, генерал, ты и без меча дел наворотишь. А нам опять разбираться. Босс приказал за тобой следить и защищать от геройского произвола Страйфа.
— А не наоборот? — скептически поднял бровь Сефирот.
— И наоборот тоже, дзо-то, — Рено утвердительно мотнул головой. — И в его благоразумие мне верится немного больше, тем более, что у него рука сломана. Короче, я могу вам доверять?
Сам того не зная, или зная, но тщательно выдавая за случайное совпадение, Рено надавил именно на ту больную точку, которая в данный момент полновластно управляла Сефиротом. Ему хотят доверять после всего того, чего он и сам бы себе не простил и уж точно никогда бы больше не доверил. Да он готов был из шкуры вывернуться, чтобы заслужить хоть часть этого доверия, и оправдать его. Не потому что хотел показаться хорошим.
Ему просто хотелось быть нужным не только в качестве идеального воина.
Прав был Анджил. Честь и гордость Солджера сидела в нём неистребимо. Надо было только вовремя напомнить.
— Так и быть, — великодушно бросил Сефирот, и наугад добавил, — А то же Руд один не справится.
Рено задумчиво обернулся к выходу, словно и хотел, и опасался уходить. Причём Сефирот отчётливо видел, что боится рыжий не опалы за самовольный уход с задания, а боится разочаровать начальство.
Да, мужик, я тебя понимаю. Мне бы тоже не хотелось разочаровывать такого серьёзного... эмм... начальника.
Наконец, парень решительно кивнул, бросил последний взгляд туда, где под потолком скрылось его непосредственное руководство и быстрым шагом, едва ли не вприпрыжку, скрылся в ответвлении многочисленных коридоров.
Солджеры остались одни, но радовалась этому только половина из них.
— У тебя правда рука сломана? — спросил Сефирот, помолчав.
— Нет, — буркнул Клауд и на его лице читалось уже озвученное недавно "не дождётесь". — Трещина. И вывих.
— Кто же это тебя так... — "нерационально", хотел добавить генерал, но вовремя спохватился, — умудрился достать?
— Никто, — бросил тот и стало ясно, что больше Сефирот из него ничего не выдавит.
Семейные разборки затягивались, а он и без того их терпеть не мог.
— Клауд, мне правда жаль, что всё так вышло, — извиняться Сефирот тоже не умел, да и не приходилось как-то в прошлой жизни. Но сейчас требовалось хоть что-то говорить, иначе тишина превращалась совсем уж в загробную. — И с Заком, и с Айрис. Я никогда не желал им зла.
— Они тебе мешали, — выдохнул Страйф. — И пытались тебя остановить.
— Не меня, — поправил его Сефирот. — Дженову.
— Но ты мог ей сопротивляться, мог не слушать её приказов. Я же сопротивлялся. Я тоже был ей одержим.
— Клауд, — мягко заметил Сефирот. — Тебя обрабатывали четыре года, а меня - больше двадцати лет. И ты не был рождён с клетками Дженовы в организме. Меня же, как ты понимаешь, не сильно спрашивали. Все мы были монстрами, но в этом не было нашей вины.
Хотя, Анджил сопротивлялся до последнего, подумалось ему некстати. Вот кто точно мог бы стать идеальным Солджером. Жаль, что он поддался панике вслед за Генезисом. Он бы легко удержался сам и удержал бы меня, если бы не страдал так из-за деградации Генезиса.
Хотя, паниковали мы все. Прости, что я тоже не смог стать твоей опорой, мужик.
— Тебя не тошнит от собственных оправданий? — бросил Клауд, поднимая на бывшего генерала отчаянный взгляд. — Ты был героем! Ты был кумиром для всех! Даже если это был не ты, даже если не мог сопротивляться. Как ты можешь вот так просто говорить об этом? Как ты можешь жить со всей этой памятью, зная, что из-за тебя погибли те, кто тебе верил?
Сефирот почти ждал, что Страйф начнёт кричать, или, бросив ему правду в лицо, попытается уйти прочь, доказывая своё презрение и разочарование, но Клауд только хмурил светлые брови, глядя куда-то внутрь себя, и кривил бледные губы в неясной горькой усмешке.

Что мне ответить тебе, мальчик? Рассказать о том, скольких я убил на службе Шин-Ра или на Вутайской войне? Не монстров, а самых обычных людей, со своими желаниями, мечтами и целями. Или что Зак сражался со мной рядом, и точно так же оставлял за собой трупы? Ты предпочитал не видеть этого, потому что он сам в этом не видел ничего ужасного. Для нас смерть давно стала работой и дорогой к намеченной цели. Я о многом сожалею, но не испытываю жалости, и к тому, что было до Дженовы, и к тому, что я вершил от её имени. Едва ли ты поймешь это. Для тебя это признак бездушия, а для меня всегда было прямой обязанностью. Ты никогда не был Солджером, ты не смог бы им стать, примеряя каждую смерть на себя. Не бывает героев, не прошедших к славе по колено в крови, ты же страдал даже когда вершил правосудие. Ты винишь меня в смерти друзей и не можешь простить себе, что не защитил их. Как объяснить тебе, что я тоже оплакиваю своих друзей, но не испытываю угрызений совести, что они погибли, опять-таки, косвенно из-за моего наследия? И сотни невинных, павших от моей руки, никогда не будут мне сниться. Не потому, что я жесток. Не потому, что избегаю ответственности за то, что творилось моими руками. Я просто разучился оглядываться назад. Там нет ничего, кроме бесполезных страданий.
Так что мне ответить тебе, мальчик? Кем бы я ни был раньше или сейчас, твоё право меня ненавидеть. Я разочаровал и подвёл стольких, что твоя одинокая месть потеряется на их фоне. Как сказать, что мне всё равно? И что если вы решите меня уничтожить, мне тоже будет всё равно. Хотя не уверен, что у вас это так легко получится...
Я знаю, что виноват. Но не вижу за собой вины, и не стану оправдываться. Так есть ли смысл говорить об этом?

Неожиданно для себя Сефирот поднял взгляд на Клауда и увидел, что парень не отрываясь смотрит ему в глаза. Не презрительно или обвиняюще, нет. Он словно пытался разглядеть за непрозрачной зеленью то, что отголосками просыпалось в этом задумчивом молчании. И генералу показалось - на миг, на долю секунды - что Клауд это действительно видит, и пытается если не понять, то хотя бы разрешить себе смириться. Потому что иначе они рискуют вечно упрекать друг друга в том, чего никогда не смогут в себе изменить.
— Ты снился мне, — очень тихо заметил Страйф, отводя взгляд, в котором больше не было горящей ненависти, одна лишь тлеющая горечь. — Ты специально делал так?
Сефирот склонил голову.
— Я пытался дать тебе понять, что я жив. Не то, что бы специально, просто чувствовал, что так нужно. Смешно, но мы с тобой до сих пор связаны и ты оказался единственным, кого я мог пригласить в свои сны.
— Зачем? — нахмурился Страйф, но движение вышло больше сочувственным, чем суровым.
— Может, чтобы ты пришел и закончил все это, — Сефирот закрыл глаза и улыбнулся. — Мне сказали, что если бы в той толще льда, где меня обнаружили, было чуть больше Мако, оно бы растворило меня и мою душу, оставив только образ, который бы просто впечатался в пустоту льда изнутри. Чуть меньше Мако не позволило бы мне сохранить сознание, а организм не смог бы поддерживать анабиотическое существование. Мне чудовищно повезло, так сказал Валентайн. Но я не хотел этого везения. Я надеялся, что ты убьёшь или освободишь меня, — он помолчал и мечтательно добавил. — Или я тебя убью.
Клауд снова настороженно вскинулся, но каким-то неясным ощущение всё же распознал скрытую иронию и даже попытался улыбнуться.
— А теперь мне диктует условия этот Турк, — мягко добавил Сефирот. — И кажется, он теперь этого не одобрит. Как считаешь, мы могли бы найти силы с ним поссориться?
— Не нужно, — замотал Клауд головой. — Я уверен, он знал, что делал, когда принимал решение.
— И тем не менее, он не рассказал мне всего, верно? — генерал искоса взглянул на парня и увидел, как тот смущённо прикусил губу. — Уже не важно, кто или что управляет мной. Ему приказали уничтожить меня, чтобы перестраховаться, так ведь?
Клауд сжал губы в одну невидимую линию и сглотнул, но всё-таки сознался.
— Да.

@темы: funfiction, Смерть - это не повод перестать жить, FF VII

---

В дожде наши лица

Автор:  NefritO
Фэндом: Final Fantasy VII: Advent Children, Final Fantasy VII Crisis Core
Рейтинг: G
Жанры: Джен, Драма, Стихи
Предупреждения: Смерть персонажа
Размер: Мини
Статус: закончен


В дожде наши лица.
Слышишь?
Дождь плачет по серым крышам,
Водою сквозь ночь струится.
Ты видишь
В дожде их лица?
Ты видишь.

Один лишь где-то...
Ждёт сына его Планета.
Друзья ждут с войны Солдата.
Жду я.
Такова расплата.

Ведь счастье осталось близко.
Вчерашним закатным диском.
Осталось во снах и взглядах.
Осталось...
Посмертным адом.
В дожде отголоском смеха,
На память - бескрайним небом,
Где мы ещё были...
Были.

Ты видел, как гаснут крылья?

А прошлое не вернётся,
Уйдёт в закат вместе с солнцем.
И мы - за минувшей жизнью,
Туда, где стучит по крышам
Истаявший ныне ливень,
Туда, где тепло камина,
И душу не тянет бремя
Уйдём...
Наше вышло время.


И всё же
До края срока
Тебе свою жизнь я продал,
Ты не подведёшь, я знаю.
Верни его нам...
Прощая
Свершённое зло от боли.
Верни ему смертью волю.
Убей.
И освободится
Душа серебристой птицей,
Чтоб влиться в осенний ветер,
В застывший вчерашний вечер,
В одетое ливнем небо.
Туда, где мы будем вместе.
Туда, где мы ждём, надеясь.
Верни его,
Ты сумеешь...


Дожди наши лица скроют.
Вам дар наш - хранить былое.

@темы: funfiction, FF VII

---

Одна незамеченная смерть

Автор: NefritO
Фэндом: Final Fantasy VII crisis core
Пэйринг или персонажи: Анджил, Зак, Клауд, и то, что их связывало.
Рейтинг: G
Жанры: Джен, ангст, философия
Размер: Драббл
Статус: закончен


Описание:
Немного о чести, смерти и наследии


У Меча была совсем короткая судьба.
Его сковали под руку единственного сына. Гордости семьи. Первенца и наследника. В нищей семье четы Хьюли наследовать было особенно нечего, кроме гордости и честного имени. Но как это бывает, то, что не ценится, часто становится бесценным, и именно их отец завещал сыну подарком.
Меч даже нёс в себе два энергетических разъёма для Материи.
Символы того, что не имеющий ничего, кроме своей чести и гордости, богаче всех богачей.
Но даже бесценные символы иногда обходятся слишком дорого. Совсем юный тогда ещё хозяин Меча узнал о смерти отца лишь вернувшись с двухнедельного задания. Его даже не отпустили на похороны. Слишком напряжённая была ситуация на границе и каждый немногочисленный Солджер был на счету. Отец надорвался на непосильной работе, пытаясь расплатиться со знаменитым, но весьма востребованным кузнецом, и хозяин Меча, обнимая так дорого доставшийся дар, пообещал себе во что бы то ни стало сохранить завет родителя, мечтавшего о честной славе для сына.
Теперь Меч стал символом мечты. Мечты чистой, честной, не ржавеющей с годами и не рассыпающейся от страха неудач. Но молодой Солджер так и не смог заставить себя использовать его в бою. Ведь это был символ, это было знамя и вечное напоминание о том, что износ и повреждения свойственны не только благородным клинкам, но и самым благородным порывам души.
Пока Меч был цел, чист и свят, его хозяин знал цель своего существования.

Но Солджер умер, как умирает всякий, подвергнувшийся износу и разрушению. И вместе с Мечом, он передал все свои мечты и надежды новому хозяину. Передал в уверенности, что тот, кого он сам учил воинской чести, сможет наилучшим способом распорядиться наследием умирающего учителя. Юный хозяин клинка принял груз ответственности, но и бремя вины так же тяжко легло ему плечи.
Символ мечты и чести своего учителя ученик нёс превыше, чем собственные желания и надежды.
Всё же Меч это меч. А мечи должны сражаться, отстаивая жизнь своего хозяина. Новый Солджер был неплохим бойцом, хоть и похуже предыдущего, и наловчился сражаться так, чтобы не испортить в бою клинок. Бесскверная сталь отражала выпады врагов даже тупой стороной и в сквозных отверстиях, куда так и не вшили драгоценную Материю, свистел ветер при особенно стремительных выпадах. Меч жил. Меч пел для своего хозяина.
Наверное в нём тоже была душа.
И всё же, иногда самое верное и честное сердце оказывается пробито трусливой пулей.
Смерть не бывает достойной. Достойной бывает лишь жизнь. И у этого Солджера она была. Его честь, его наследие вело его так же несгибаемо прямо, как и прежде - много лет назад - его учителя. Но символы не умирают! Их вручают наследникам с мечтой о том, что всё было не напрасно...

Новый хозяин не был учеником, но был другом. Совсем молодым, совсем глупым, но решительным и честным.
И он умел мечтать.
Вот только своё наследие он не сберёг. Наверное всё же оказался слишком слабым, и груз вины и памяти давил его сильнее, чем могли выдержать его плечи. Он забыл, что символ ничто сам по себе, если нет тех, кто его хранит. И что меч сам по себе лишь кусок металла, если нет рук, способных направить его. Так что хозяин оставил Меч на скале и ушёл.
Не смог.
Не взял.
И Меч умер...
За два коротких года коррозия и сырость разъели его насквозь. И возможно, Меч был даже благодарен за то, что он умер вместе со своим Хозяином, которому служил столько лет. Возможно даже, что его печалило всего лишь то, что он не смог выполнить завет своего создателя, отдавшего жизнь за этот клинок, но полно... Разве мечи испытывают чувства? Отнюдь.
Меч умер и когда через годы клинок всё же нашли, его очистили и водрузили на возвышение в самом красивом месте города как символ чистой мечты и несгибаемой чести защитников Мира. Мёртвый меч стал памятником живым, наследием для новых поколений.
Наследием, говорящим о том, что есть ценности, которые не исчезают.

@темы: funfiction, FF VII

---

И да, это мой заказанный, долгожданный СефоВинс!
Время работы - сутки.
Ручки, маркеры, карандаш. Фон залит в фотошопе.
Сефирот как всегда себе на уме. Винсент вроде бы даже возмущается, но Богиня, кого он хочет обмануть, так собственнически обнимая полуобнажённого генерала?
ОТП, ты прекрасен!

08.05.2014 в 23:41

Пишет  Ren Zoisite:

Новые квартиранты, ёпта
Ну, собссно, вот...
Это называется - пока не нарисовал, есть не отпустили ХД
И, вообще, это всё моё вдохновение виновато, сидящее напротив и ласково подсовывающее ручки) А потом взявшееся за фш)
Так что... Во всём виноват Няфа, да!

Фандом: Final Fantasy VII
Пейринг: Сефирот/Винсент

@темы: Картинощки, FF VII

---

@темы: Картинощки, FF VII

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Герой нашего времени.

1.Уходит из дома, чтобы вступить в SOLDIER. FAIL

2.Пытается с Заком поймать Холландера. FAIL

3.Получает в Нибельхейме по жопе от монстров, и Тифе приходится его тащить на себе. FAIL

4.Пытается убить Сефироса. Небольшой успех, но в целом это приводит Сефа к Земле Обетованной и позволяет ему ебануть планету Метеором. FAIL

5.Четыре года получает анальный рэйп от Ходжо и его товарищей, год висит мертвым грузом на шее у Зака, пока тот спасает мир от ебанутого Гакта. FAIL

6.Зак умирает, прося его о двух вещах: помнить Зака и позаботиться об Айрис. Клауд сразу же забывает Зака и проваливает спасение Айрис. DOUBLE FAIL

7.Отдает Сефу Черную Материю. Дважды. DOUBLE FAIL

8.Опять превращается в овоща и даже Xenogears попиарить не может нормально. FAIL

9.Побеждает Сефироса... с помощью друзей.

10.Спас планету? Вот тебе планетарный сифилис. FAIL

11.Побеждает Бахамута... с помощью друзей.

12.Получает по жопе от каких-то клонцов, пока его не вылечит деусекс айрис. FAIL

13.Валит Сефа самостоятельно. Что доказывает только то, что Сеф - еще больший лох.

14.Получает пулю в жопу от уже гниющих лохов и опять нуждается в помощи. Опять. FAIL

15.Не может завалить Россо, которую в одиночку убивает Винсент. FAIL

16.Засрал фамильную реликвию. Wear, tear and rust = FAIL




(c) Автор TD

@темы: ни о чём, FF VII

---

Смерть - это не повод перестать жить

Автор:  NefritO

Фэндом: Final Fantasy VII compilation, Final Fantasy VII Advent Children

Дисклеймер: Герои принадлежат создателям. Почти все.
Пэйринг или персонажи: Сефирот/Винсент, Ценг/Руфус, Клауд/Тифа, Руд/Рено, члены Лавины, Компания Шин-Ра в комплекте

Рейтинг: R

Жанры: Гет, Джен, Слэш, Романтика, Юмор, Драма, Экшн, Психология, Hurt/comfort, AU

Размер: Макси

Статус: В процессе

Размещение: С моего согласия

Посвящение: Тем, кто мир сей однажды полюбил и время проводил там со своими друзьями

Описание:

Геостигма не излечена до конца, это оказалось не так-то просто. Шин-Ра целеустремлённо возвращает себе власть над Планетой, и чтобы окончательно избавиться от наследия Дженовы, Турки решают освободить и ликвидировать единственного физического носителя вируса - Сефирота. Клауд снова рвётся спасать мир в одиночку, а между тем, воскрешением бывшего генерала заинтересовывается ещё одно древнее и окончательно съехавшее с катушек существо. Или даже не одно.

Глава 2. Имя нам - легион

Винсент сидел у раскрытой двери вертолёта и внимательно всматривался в проплывающие далеко внизу дороги. До точки назначения оставалось лететь ещё не меньше двух часов. Северный материк никогда не был густо заселён, возможно, именно поэтому информация о ненормальной активности Кратера так поздно достигла ушей Компании. С другой стороны, это было неплохо, потому что появляющиеся на Восточном материке Тени были практически бессильны и не могли причинить сколько-нибудь серьёзного ущерба, что и помогло с большой точностью определить источник этих налётов.
Пару раз он замечал жёлтые смазанные точки чокобо с наездниками, спешащие к югу, скорее всего - к паромной переправе между Северным и Восточным материками. Местные эвакуировались неохотно, деревушки их были разбросаны по горному массиву, занимавшему большую часть материка, и даже навигационная система Турков не могла отследить их все. Но кажется, теперь их, что называется, нешуточно припекло. И судя по донесениям, и без того малолюдный Северный материк опустел окончательно.
Хорошей новостью это являлось или плохой - должно было стать понятно после подтверждения первоначальной теории.
Ветер свистел в ушах и Винсент с трудом подавил желание укутаться в воротник по самую макушку. Служебный этикет разрешал экипироваться на задания по своему выбору и Винсент с заметным наслаждением сменил сковывающий официальный костюм на привычную старую одежду и изодранный плащ. Хотя вредный Рено не упускал случая позубоскалить насчёт неподобающего внешнего вида нового главы Турков, Винсент спокойно пропускал мимо ушей все насмешки. Не объяснять же, в самом деле, что плащ давно уже стал такой же его неотъемлемой частью, как железная перчатка или пистолеты.
Правда сегодня второй пилот был непривычно задумчив. Винсент знал почему - одной из многочисленных подружек рыжего не оказалось среди эвакуированных из Калма, а опустевший город несколько раз безрезультатно проверили отряды волонтёров. Девчонки не было и среди опознанных жертв неизбежной паники при налёте на город сонма бесплотных призраков. Ещё одна пропавшая без вести не радовала Винсента, да и Рено не казался особенно воодушевлённым.
Периодически хмыкавшая Елена, сидевшая позади своего непосредственного начальства и перебиравшая бумаги, тоже не вселяла надежду на скорое разрешение проблемы, а угрюмо молчавший Руд дарил уверенность только в том, что если что-то и останется неизменным в этом мире, то только его хладнокровное самообладание.
Винсент пригладил выбившиеся из-под повязки короткие пряди волос и подумал, что его разведывательный отряд больше всего напоминает похоронную процессию с самим покойником во главе. Не увидеть иронию было нельзя, но Винсент иронизировать не умел, а Рено был слишком занят рассеянным изучением приборной панели вертолёта.
— Эй, босс, — внезапно подала голос Елена, шурша бумажными листами досье, которые удалось собрать на пропавших без вести обывателей. — А почему информации по Западному материку нет?
— Потому что там не было нападений, — перекричать вой ветра и рокот винта было невероятно трудно, но Винсент умудрялся говорить даже не повышая голоса.
— Одна моя знакомая на днях сказала, — а вот Елене приходилось кричать и признаться, от её звонкого голоса у Винсента ощутимо звенело в ушах, — что в Вутае были тоже перебои с энергоснабжением. Может это тоже с нами связано?
— Дзо-то, с каких пор твои подружки знают больше осведомителей отдела? — оглянулся Рено, приподнимая наушники чтобы слышать самого себя. — Накрыло твой Вутай муссоном. Зима же, самый сезон.
— Сам ты муссон! — обиженно воскликнула Елена. — Ничего она мне не подружка. Она там живёт между прочим и ей виднее, муссон это или что-то посерьёзней!
— Давай возьмём её в штат, дзо-то? — продолжал подначивать приятельницу Рено с широкой усмешкой на губах. — Ставлю свою зарплату, от неё и то больше пользы будет.
— Да уж больше чем от тебя, — девушка, не сдержавшись, швырнула во второго пилота скомканным листом, но порыв ветра мгновенно выдул бумагу за борт. — Только и знаешь, что по кабакам бегать, а потом от тебя в офисе перегаром за три стола разит.
— Елена, — страдальчески поморщился Винсент, благо, высокий воротник привычно скрыл его лицо. — Тебе вручили важные и единственные в своём экземпляре документы не для того, чтобы выбрасывать их в никуда. Ты что-нибудь обнаружила?
Девушка обиженно фыркнула, не обращая больше внимания на скалящегося Рено, и виновато пожала плечами.
— Ничего нового, всё подтверждается. Все пропавшие болели Геостигмой. Все излечились в октябре во время лечебного дождя. Никакой связи друг с другом не имели, лечились в разных клиниках, если вообще обращались за помощью.
— Никакой закономерности не выявлено? — скорей уточнил, чем спросил Винсент, и Елена ретиво замотала головой.
— Исключительно территориальная. Можно было даже эвакуацию не объявлять. Вывезти по-тихому всех переболевших, объявить о бесплатном санатории. Избежали бы лишней шумихи в прессе.
Винсент кивнул, не то соглашаясь, не то просто принимая к сведению информацию, и снова перевёл задумчивый взгляд вниз, где прямые дороги сменились неприступными горными склонами. Поверхность земли приблизилась и Винсент острым взором различал непуганые стада животных, в изобилии пасущихся на не по-северному зелёных лугах.
У кого-то зажужжал телефон. Винсент не обернулся - свой он случайно оставил в официальном костюме в офисе Корпорации.
— Да, — рявкнул Руд.
— Холодно блин, — буркнул Рено себе под нос и поёжился в кресле. — Босс, может закроем дверь уже? Ну что мы там не видели?
В кабину и правда ветер изредка швырял робкие колючие снежинки. Впрочем, было не столько холодно, сколько уныло. Нависающие над головой низкие серые тучи то и дело бросали в лобовое стекло быстротающие хлопья снега пополам с дождём. Солнце даже не пробивалось сквозь сплошное серое марево и было похоже, что совсем недавно миновавший полдень сменили угрюмые зимние сумерки.
Не дождавшись ответа от равнодушного к холоду начальства, Рено вздохнул и попытался было поприставать к Руду. Смуглый Турк одной рукой крепко держал ручку вертолёта, другой прижимал к уху телефон, но по одному только выражению лица, рыжий понял, что всё это ни в коей мере не помешает тому дать Рено подзатыльник чтоб не отвлекал.
— Аналитический отдел запрашивает подтверждения ситуации, — слегка повернул голову Руд, обращаясь к Винсенту, и на всякий случай выразительно посмотрел на неугомонного напарника. — Ожидается новый выброс в четыре-четыре с половиной пополудни. Направление волны неизвестно, но с вероятностью сорок процентов накроет Мидгар.
— Да, подтверждай, — кивнул Валентайн. — Ветер не меняется уже несколько часов и похоже, над Кратером снова облака спиралью закручиваются. Всё как и в прошлые разы.
Руд коротко передал подтверждение в трубку и захлопнул телефон не дожидаясь ответа. Протокол и так был известен. После подтверждения нового выброса Теней, в предполагаемые точки выдвинутся отряды военных полицейских и научные техники с аппаратурой для сбора информации. К тому же, глава Турков знал, что больные Геостигмой интересуют призраков едва ли не в последнюю очередь. Основными их действиями было полное поглощение Мако-энергии из перерабатывающих станций, пушек и Мако-скважин. Тени выпивали преобразованную жизненную силу Планеты с жадностью дорвавшегося до воды ездового чокобо. И не успокаивались, пока на поверхности земли не оставались только безжизненные и уже бесполезные сооружения.
Да, наверное, это всё же было плохо, что Компания узнала об этом так поздно. Вряд ли самые первые налёты энергетических пожирателей были такими разрушительными как те, что ожидались сейчас, но ведь на Северном материке и не было крупных городов. Лишь мелкие деревеньки, рассредоточенные вокруг немногочисленных Мако-скважин, обеспечивающих их автономной энергией. Нетрудная добыча для только набирающего силу бедствия. А донесений отсюда не поступало просто потому, что перебоями с энергоснабжением занимался совсем другой отдел Шин-Ра.
А с другой стороны - что Компания могла бы им противопоставить, даже если бы получила самые свежие и первые сведения? Тени оказались неуязвимы для огнестрельного и теплового оружия. Клинки мечей военных полицейских разрезали только клубящийся туман, вновь собирающийся воедино сразу же за лезвием, а оружие, усиленное заклинаниями Материи, действовало только один раз. После первого же удара Материя из меча рассасывалась, впрочем, забирая с собой и того, кого поразила. Вот только снабжать каждое оружие кристаллизованным Мако выходило гораздо накладней, чем мог себе позволить директор Шин-Ра, да и бить нужно было первым, иначе всепроникающие Тени забирали Материю самостоятельно. Безо всякого вреда для себя, разумеется.
Оставалась ещё вероятность накрыть скопище Теней одним гигантским зарядом Мако-пушки. Но уничтожит ли их это или наоборот - станет питательным сюрпризом, не могли предсказать ни одни расчёты.
— Эй, босс, — вновь подал голос Рено и Винсент прикрыл глаза. За две недели своего главенства над отделом, он говорил и выслушивал больше, чем за последние тридцать лет. Причём выслушивал в основном именно рыжего. — А разве нам обещали прислать наземную поддержку?
Построение вопроса не предполагало теории, что Рено вновь приспичило поговорить и Винсент, подумав, решил, что может ответить.
— Нет. Все, кто нужен, уже там.
— Ну тогда у нас там снизу, кажись, попутчик, дзо-то! — в голосе Рено слышалось неприкрытое счастье. Принести первым какую-то интересную информацию всегда считалось почётным. — Мы с ним поравнялись у перевала пару минут назад и он от нас, между прочим, почти не отстаёт.
Винсент вскинул голову, ища в лобовом стекле силуэт чужого вертолёта, но Рено с победной улыбкой мотнул головой, взглядом указывая вниз. Стрелок снова свесился из кабины, всматриваясь сквозь редкую пургу в землю, и с недоумением различил внизу тускло светящуюся точку, стремительно летящую по извилистой чёрной змее каньона. Скорость и способ свечения выдавали усиленный турбодвигателями мотоцикл, но какому гонщику что-то понадобилось в этом хмуром царстве грязи и мокрого снега?
— Давайте по нему ракетой? — внезапно озвучил общую мысль Руд и широко улыбнулся, продемонстрировав два ряда великолепных зубов.
— Или бомбой, — азартно поддержал напарника Рено и глаза его разгорелись. — У нас там совершенно секретные игрушки, дзо-то! Нам свидетели не нужны!
— Боезапас не разбазаривать! — крикнула Елена со своего места, похоже, даже не отрываясь от бумаг. — Я за него отвечаю. Не хотите гостей - сбейте из винтовки. Патроны кладовщик не считает.
— Не надо никого сбивать, — помолчав, решил Винсент, заработав два разочарованных взгляда с рулевых кресел. — Если дорога прямая, мы так и так узнаем, куда он едет. А если он вообще не на территорию объекта, то и смысла не будет.
— Босс хочет сказать, что арестовать на месте мы его всегда успеем, — заметила Елена, в отличие от Валентайна, прекрасно зная, что если Руду и Рено что-то прямо запретить, то добиться можно только совершенно обратного.
Рыжий так тоскливо вздохнул, словно его обрекли по меньшей мере на месяц работы в архиве. Неопознанная точка мотоцикла то гасла, скрываясь за всё усиливающейся снеговертью, то вновь вспыхивала, мчась со скоростью хорошего военного вертолёта.
А между тем, погода портилась слишком быстро для обыкновенной зимней метели, и видимость приблизилась к минимальной критической отметке, так что Руду пришлось снизить скорость и опуститься ближе к поверхности земли, чтобы бьющий в правый борт шквальный ветер не сносил так сильно с маршрута.
Винсент с силой задвинул боковую дверь, отсекая себя и экипаж от холода и темноты. Сразу стало непривычно тихо и только глухой рокот сверху говорил о том, что машина всё ещё высоко в воздухе.
— А вот и первые предвестники, дзо-то, — почесал подбородок Рено, всматриваясь в темноту за лобовым стеклом. — Уже скоро будем на месте. Эх жаль, по ним ничем зарядить нельзя. Как думаете, наш попутчик использует Материю в двигателе? Мне просто чисто интересно, среагируют на него Тени или нет?
Винсент, нахохлившийся в собственной накидке, кинул взгляд в лобовое стекло. В этой модели вертолёта оно начиналось не с горизонта а на сорок градусов ниже, так что пилоты вполне могли видеть проплывающий под их ногами пейзаж. Одинокий мотоциклист, к слову, скорости почти не снизил и сейчас уверенно обгонял Турков по ровной, как стрела, трещине в земле, словно гонщик на финишной прямой. Хотя это было крайне неразумно. Предвестники - первые угольно-чёрные клочья энергетических пожирателей - уже то и дело виднелись в сумраке, и столкновение с ними даже при всей его теоретической безопасности, ничего хорошего не сулило.
— Он что, с ума сошёл? — оказалось, Елена тоже приблизилась к головной части вертолёта, устроившись подле Винсента, у противоположной двери. — Там же лёд везде. Куда он рвётся?
— Эй, детка, ставлю сотню, что так целеустремлённо он летит туда же, куда и мы, дзо-то, — Рено усмехнулся, откинувшись на своём кресле и с трудом удерживаясь от того, чтобы не забросить ноги на приборную панель.
— Так целеустремлённо он прилетит только на тот свет, — хмыкнула Елена, убирая за уши растрепавшиеся волосы.
— А вот и не угадали, — напряжённо выдохнул Руд и внезапно рванул ручку управления в сторону, посылая вертолёт в вираж. Машина почти легла на левый бок, моторы натужно взревели, а Винсента и Елену мотнуло так, что если бы не закрытая парой минут назад дверь - лететь им кувырком до самой земли.
— Что ты делаешь, бахамутов сын? — вскричал Рено, звучно приложившись головой о какой-то тумблер на боковой панели. — Команды на посадку не было!
Руд не ответил, снова отправив вертолёт в закручивающуюся посадочную спираль под визг перепуганной девушки. Ещё несколько раз небо и земля поменялись местами у экипажа перед глазами, когда машина, наконец, жёстко ударилась полозьями в промёрзшие каменные плиты, основательно встряхнув всех напоследок. И то, что Винсент не высказал вслед за Рено пару ласковых лётному таланту темнокожего Турка вряд ли было заслугой его самообладания. Он просто не помнил что на подчинённых можно, и как правило, нужно, ругаться.
— Раз уж нам всё равно в одну сторону, так может подбросим? — спокойно поднял брови Руд, когда равновесию отряда больше ничего не угрожало.
— Зачем ты это сделал? — спросил Винсент. По ровному голосу невозможно было догадаться, что он думает о подобном поступке, но Рено почему-то поёжился от какой-то неразличимой, но весомой угрозы. Руд снял с переносицы тёмные очки и невозмутимо перевесил их на нагрудный карман.
— Потому что ему нужна помощь, — просто ответил он. — Выметайтесь, пока нас снегом не замело, надо его загрузить.
Что имел в виду первый пилот стало понятно, когда несмотря на все протесты Рено, отряд оказался на земле. Мотоцикл одинокого гонщика лежал на льду и за ним тянулся длинный трассирующий след, судя по которому, последние пятьдесят метров агрегат проехал на правом боку. Вокруг него вихрились три или четыре усталых силуэта, высасывая энергию Мако-двигателя, что явно и было причиной падения. Сам же гонщик лежал далеко позади, вероятно там, где первоначально рухнул мотоцикл. И над ним плотоядными мотыльками порхали Тени, на взгляд Винсента - не меньше десятка, и ещё множество плавно стелилось около, стягивая вокруг человека своё бесплотное непрозрачное кольцо.
Больше всего это было похоже на слёт стервятников к мертвечине.
Первой с воплем рванулась Елена. Она даже замахала руками, будто пытаясь распугать призрачных падальщиков. Тени послушно распадались на вихрящиеся сгустки тумана, стекали к её ногам, но серьёзно не реагировали и отступать от распластанной по земле добычи явно не собирались. На помощь девушке почти сразу бросился Рено, но быстро убедился, что как раз к ней призраки интереса не проявляют. Тогда он храбро шагнул в самый центр беспокойного клубка, разбивая собой его целостность, и сел на корточки рядом с лежавшим, силясь хоть что-то рассмотреть в снежных сумерках.
— Эй, босс, — донёсся его приглушённый голос спустя некоторое время и Винсент повернул голову, не отходя от вертолёта. — Кажется, это твой знакомый.
Знакомых у Винсента было не так много, чтобы бесхозно раскидываться ими в пользу каких-то враждебных сущностей.
Он осторожно направился в сторону Рено, на всякий случай сжимая под плащом приклад Цербера, готовясь выхватить его в любой миг. В темноте он видел гораздо лучше молодых Турков, собственно, темноты для него, как таковой, не существовало вовсе. Но даже для его ночного зрения чёрные силуэты оставались непроницаемыми, как сгустки изначальной Тьмы, из которой родился мир, и проглядеть опасность было как нельзя проще.
Вот только по мере приближения Валентайна, Тени неохотно но стремительно расступались, удерживая небольшую, но неизменную дистанцию. Это было странно, потому что, насколько знал Винсент, прежде их не отпугивало ничего из десятков перепробованных методов. Тени сминались перед ним языками костра, в который плеснули водой, растерянно плавали за пределами неочерченного круга, не рискуя даже взметнуться внутри него пепельной позёмкой. И приоритет этого бегства был явно превыше всего, потому что они оставили даже свою добычу, когда стрелок в красном приблизился достаточно близко.
Оставили, но не отступили, явно выжидая, когда несущий угрозу человек уйдёт и они снова смогут сплести свой матово-чёрный кокон вокруг мёртвого мотоциклиста.
Что ж, Винсент и раньше знал, что Тени являются чуждой, но несомненно разумной формой своеобразной жизни. Вот только оставлять им свою добычу он не собирался.
Перед ним на обледенелой траве лежал Клауд, непонятно что забывший в сотнях миль от Эджа. Он завалился на бок, неуклюже вывернув правое плечо, на котором темнели кровоточащие ссадины - очевидно именно на него неудачно приземлился парень при падении. Впрочем, переломов не виднелось, а когда Винсент, присев на корточки, попытался вправить вывихнутый сустав, лицо Клауда дрогнуло, позволяя предположить, что он всё-таки ещё не мёртв, а всего лишь без сознания.
Сотрясение мозга Винсент вправлять не умел, поэтому он просто поднял парня, перекинув его через плечо, и придерживая за ноги и свесившуюся руку, понёс к вертолёту.
Скопище Теней разочарованно следовало за ними, заставляя Турка чувствовать себя единственной свечой среди жадного непроглядного мрака.
— Ну ты даёшь, дзо-то! — восхитился Рено, направляясь за Винсентом след в след и даже Елена благоговейно молчала, по-новому взглянув на своё начальство. — Как ты это делаешь?
Винсент хмыкнул в воротник. Вопрос показался ему в достаточной степени риторическим, а значит ответа не требовал. По правде говоря, очень многие вопросы Рено не нуждались в ответах, рыжий превосходно отвечал себе сам и не особенно от этого страдал.
К тому же, Винсент и сам имел лишь предположения, которые без ощутимых доказательств всё равно не было смысла озвучивать.
— Живой? Надо же? — сдержанно удивился Руд, глядя, как загружает бесчувственное тело одинокого воителя Винсент. — Говорил, надо было ракетой. Не мучились бы.
— Тебя никто не заставлял останавливаться, дзо-то! — воскликнул Рено, потирая шишку на голове от неласковой посадки, и запрыгнул в кабину на кресло второго пилота. — Летели бы себе. Уже на месте бы были.
— Э, не скажи, — протянул приятель, и убедившись, что все в сборе, запрыгнул в кабину сам, одним движением руки щелкая сразу полудюжиной переключателей на потолочной панели перед собой. — Одно дело, когда мы сами кого-нибудь подорвём. Есть чем гордиться в старости. И совсем другое - видеть, что кому-то нужна помощь и не помочь. Понял, лентяй?
Рено зачарованно уставился на Руда, явно не ожидав от привычно немногословного напарника такой философии. Он даже пропустил момент взлёта, во время которого обычно матерился на качку и перегрузки - взлетал Руд столь же непредсказуемо и рвано, как и садился. И очнулся от блаженного созерцания небритого лица партнёра только когда этот самый партнёр ругнулся сквозь зубы и полез за чёрными очками, будто отсутствующее солнце слепило ему глаза.
— А парня не хотят отдавать, — хмуро цыкнул он зубом, кивая на происходящее снаружи. Обиженные тем, что у них отобрали игрушку, Тени стянулись к вертолёту и вовсе не торопились улетать по своим делам. Титановые лопасти винтов со свистом разрубали их на сотни дымных струек и лобовой ветер размазывал их по обтекаемой кабине, но разумеется, призракам это совершенно не вредило и они пристраивались в хвост летящей машине, без явных усилий выдерживая скорость за двести миль в час. Поскольку раньше отряд не могли похвастаться таким конвоем, все выводы указывали на присутствие в кабине лишнего члена экипажа, который каким-то неизученным способом притягивал безликих призраков, как притягивают кошачью шерсть только что выстиранные и отглаженные форменные Турковские брюки.
— Через полчаса их сдует выбросом, — заметил Винсент, укладывая старого друга на пол и осматривая, какие ещё травмы могут оказаться на теле того, кто на скорости под триста слетел с мотоцикла. По-хорошему, искать нужно было не переломы, а целые места, но Клауд всегда отличался редкостной везучестью и живучестью. — Прибавь скорость, нам надо успеть сесть в Кратер до начала всего.
— Понял, босс, — кивнул Руд и надавил на ручку управления, заставляя несущий винт взреветь от враз удвоившейся нагрузки.

На первый взгляд доктору Хайту можно было дать лет шестьдесят. На второй - не меньше восьмидесяти. А на третий его хотелось закопать живьём, не сильно вдаваясь в вопросы возраста. Но благодаря политике Следственного Отдела Шин-Ра, учёных, способных серьёзно работать с Мако-энергией, стало заметно меньше после того, как программа "Солджер" была признана некомпетентной и расточительной. Их тихо и незаметно ликвидировали, информацию засекретили, разработки заморозили на неопределённое время. И только лаборатория немолодого уже на то время доктора Хайта каким-то тщательно высчитанным чудом избежала прикрытия.
Тридцать шесть лет назад Винсент сам подавал его досье на стол Вельду, тогдашнему главе Следственного подразделения отдела кадров. И был в нём уверен.
Сухой и тощий, как палка, старик, выбритый так тщательно, что на морщинистом лице не было даже синевы, с видимым удовольствием ощупал раздетого до белья Клауда. До своей карьеры исследователя Мако, Хайт был неплохим практикующим хирургом в одной из частных клиник Мидгара, и ради нежданного гостя ему пришлось вернуться, в связи с отсутствием необходимого рентгенологического оборудования, к своим старым мануальным способам обследования. А вот Клауд довольным не выглядел, и даже не потому, что средняя температура воздуха в подземных пещерах Кратера не поднималась выше двух-трёх градусов тепла.
— Две трещины в лучевой и запястной, — доктор Хайт уже что-то писал мелким бисерным почерком на обороте какого-то доклада. — Нижнее ребро сломано, ушибы внутренних органов. Ну и сотрясение, — он скептически взглянул на ёжащегося Клауда и хмыкнул, — но боюсь, это хроническое. Потому что в здравом уме никто такой финт не выкинет. Не хотите нам рассказать, молодой человек, за каким-таким бахамутом вы сюда прибыли?
Клауд вопросительно взглянул на Винсента, с невозмутимым видом стоящего за его спиной, и вздохнув, отвёл глаза, несмотря на его ободряющую полуулыбку. Не то, чтобы Винсент так уж сильно ждал его ответа, он его и так примерно себе представлял. Какой же спаситель Мира останется сидеть дома, когда этому самому миру грозит очередная опасность? Но вот что теперь делать с парнем, стрелок не представлял.
Минувшие сутки Клауду было велено ходить хвостом за Винсентом, не отставая ни на шаг, из разумных опасений, что гордого героя-одиночку в любой момент могут вновь подстеречь не простившие его похищения Тени. Здесь, под землёй, их пока не встречали, но пещеры были сами по себе местом весьма затенённым, и скрыть в них можно было бы даже роту пьяных Солджеров, не то что полупрозрачные ошмётки таинственных призраков. А к вечеру следующего дня вернулся внезапно отбывший на двое суток доктор, и настоял на полном и дотошном осмотре пострадавшего.
— Ну ничего, — усмехнулся Хайт, рассматривая Страйфа каким-то особенным исследовательским взглядом, от которого у Винсента что-то настороженно кольнуло в груди. Таким взглядом смотрел на своих чудовищ Ходжо, размышляя, каким бы ещё опытам их подвергнуть. — Раз уж ты у нас тут навроде подопытного экземпляра, будем на тебе ставить эксперименты и думать, почему Тени так любят вашего брата. Ты ведь переболел Геостигмой, правильно?
Клауд утвердительно мотнул головой, по разрешающему кивку доктора одеваясь в подобранный по размеру турковский костюм - больше смены одежды в разбитом в недрах Северного Кратера полевом исследовательском лагере не нашлось.
— Прекрасно, — довольно проскрипел Хайт. — Вот только, как мне кажется, твоя безопасность и хорошее самочувствие напрямую зависят от присутствия нашего уважаемого главы Отдела Следственного подразделения, — он кивнул в сторону Винсента и чему-то очень нехорошо усмехнулся. — А он у нас человек занятой. Так что нам с тобой придётся подождать, пока мы не разрешим ещё несколько вопросов. Сможешь потерпеть несколько часов?
Клауд снова кивнул, не рискуя смотреть в глаза главы Турков. Он теперь и сам понимал, что сунулся сюда совершенно зря - за сутки пребывания под условной стражей ему успели разъяснить подкарауливающую его угрозу, и даже с разрешения Валентайна, показали некоторые засекреченные данные о статистике. Другое дело - он и сам не помнил, почему так бездумно сорвался сюда и летел навстречу неминуемой гибели, вплоть до того самого момента, как пришёл в себя под рокот винта вертолёта и визг Елены, так и не научившейся спокойно переносить манеру аварийной посадки в исполнении смуглого Турка.
В любом случае, Винсент не собирался спрашивать о причинах или о том, что произошло перед тем, как Клауд отключился от реальности. Но хотя бы становилось понятно, как исчезали отмеченные божественной болезнью люди. Они просто уходили навстречу надвигающейся волне призраков, повинуясь какому-то неслышимому зову, лишающему осознания и силы воли, и растворялись, неведомым образом преобразуя свою энергию в то, что могли усвоить Тени.
Значит розыск пропавших без вести можно прекращать, подумалось Валентайну со внезапной горечью. А это, согласно статистике, более трёхсот человек. И это не имея на руках информации о Северном материке.
Но люди это люди, они всегда от чего-нибудь умирают. В кого-то стреляют в упор, кого-то забирают иные сущности... Перед Винсентом в первую очередь стояла совсем другая задача и он не собирался менять приоритеты даже из-за присутствия юного друга, которого, тем не менее, всё-таки очень уважал.
— Вы улетали, профессор, — не спросил - уточнил он, когда Клауду наложили шину на правую руку и ещё раз напомнили держаться молчаливого Турка. — Это было необходимо для расследования?
Втроём они покинули лечебную часть и доктор Хайт повёл их по извилистым коридорам вглубь пещер. То тут, то там всё чаще попадались вмороженные в сплошной грязно-серый лёд фосфоресцирующие кристаллы Мако, а по коридорам молчаливо проходили редкие члены экспедиции - учёные-исследователи, охранники и надзирающие за контролем молодые Турки.
О местоположении этих пещер первыми сообщили Елена и Ценг, обнаружившие их, когда разыскивали здесь голову Дженовы, и Руфус Шинра, прямо заинтересованный в том, чтобы разобраться с неприятной проблемой, распорядился разбить лагерь для исследования Теней прямо здесь. Многие знали, что Северный Кратер - самая слабая точка Планеты, в которой, согласно замыслу Дженовы, должен был накапливаться просачивающийся из недр земли Лайфстрим. И потому никто не сомневался, что именно благодаря этой слабости Планеты, враждебные сущности смогли здесь обосноваться.
— Улетал, да, — качнул головой Хайт, продолжая чему-то задумчиво улыбаться. — Просто для успокоения совести. Хотя можно сказать, что без этого визита, результаты были бы куда более размытые и недостоверные.
— Вы летали консультироваться? — Винсент действительно удивился. На его взгляд, старей и знающей в Корпорации не осталось больше никого. — Профессор, было ли это действительно необходимо? Кроме вас, и профессора Ходжо, насколько я знаю, никто не связывался с Мако так тесно.
— Мальчик! — доктор Хайт по-старчески суховато рассмеялся. — Ходжо у меня в своё время пробирки мыл, пока не решил, что может собрать собственную команду и пойти простым путём, начав собственные эксперименты без первоначальных расчетов. Но в чём-то он был неплох, так что ему можно многое простить. Что такое? Ты не согласен?
Винсент привычно невозмутимо пожал плечами, но в давно промёрзшей душе внезапно всколыхнулась чистая застарелая ненависть. Он не был готов ни обсуждать, ни тем более выслушивать о том, что врага за что-то можно было бы простить.
— Тем не менее, он действительно работал с жидким Мако, — казалось, старик не заметил состояния босса Турков, да, собственно, вряд ли кому-то когда-то удавалось что-либо прочитать по бесстрастному лицу Валентайна. — А для нас сейчас это не актуально. Пока что наши призраки жидкое Мако использовать не умеют. Впрочем, как и кристаллизованное. А вот переработанное, превращённое в энергию или Материю - почему-то воспринимают, хотя как таковых, химических или магических различий они не имеют, лишь небольшую разницу в молекулярном строении кристаллической решётки. Рискну предположить, что от этого напрямую зависит уровень передачи информации, но подтверждённой гипотезы у меня пока нет, а те действия, что являются следствиями обработки различных Мако-носителей, не объясняют условия их различия.
— Значит вы не поняли причину их избирательности? — осторожно спросил Винсент, пытаясь выцепить в ворохе специфических терминов зерно усваиваемой информации. — Мы думали, что можно как-то заблокировать...
— Дело не в причине их избирательности, — философски заключил профессор, — а в причине их появления. Решать проблему необходимо глобально, а не частными способами.
— Само собой, — Турк согласно кивнул. — Вы считаете, что эти причины можно вычислить?
— Я знаю эти причины, — загадочно ухмыльнулся доктор. — Я просто не знаю, что с ними делать. Посуди сам - Северный Кратер находится в активном состоянии уже больше тысячи лет. Всё это время на поверхность просачивалась энергия Лайфстрима. Кто-то научился использовать её, кто-то нашёл способ накапливать и превращать в Материю. Но почему же наши призрачные гости явились только сейчас? Что такого интересного произошло на Планете в последние месяцы?
Вопрос был отчасти риторическим, но Винсент понял, что от него ждут ответа. Он помолчал, обдумывая, сообщать ли всю информацию, которая была ему известна, но по его мнению, никак не могла влиять на происходящее. И решил, что он всё же сам себе не враг. Да и кто знает, в сколь малом может крыться истина? Тем более, что ничего особенно секретного в том не было.
— Проекция инопланетного вируса спровоцировала резкое развитие Геостигмы, — осторожно подбирая слова, произнёс Винсент. — После уничтожения его физического носителя, случаи заболевания перестали фиксироваться, а в последствие симптомы и вовсе исчезли.
— Симптомы, это очень хорошее слово! — доктор Хайт поднял палец кверху, внимательно глядя на Валентайна. Но тот как раз наклонился, проходя под непомерно разросшимся кристаллом Мако, торчащим из круглой стены пещерного штрека, и взгляда этого не увидел. — Оно очень хорошо объясняет связь между бывшими больными и нашими призрачными гостями. Это лишь гипотеза, требующая подтверждения, но я почти уверен, что болезнь никуда не исчезала, а только скрыла симптоматику. И значит её всё ещё что-то поддерживает. Твой инопланетный вирус всё ещё активен, Винсент. Он просто выбрал другую тактику.
Глава Турков открыл было рот возразить, но не проронил ни звука. В словах старого учёного звучала чёткая, неоспоримая логика.
— Это неправда, — внезапно произнёс Клауд, о котором Винсент, признаться, почти забыл. — Дженова мертва. Тени не связаны с ней.
Доктор Хайт неторопливо повернулся к парню, заинтересованно глядя на него сквозь тусклые стёкла очков. Клауд попытался стушеваться, но избавиться от этого пронизывающего взгляда было трудно, и Страйф нашёл в себе силы встретить его прямо. В конце концов, Аерис он доверял гораздо больше, чем гипотезам случайного исследователя, пусть и уверенного в своих словах.
К удивлению, старик не одёрнул и не проигнорировал его слова.
— Браво, юноша, — заметил он, помолчав. — Я не помню тебя среди сотрудников проекта, и среди опытных образцов тоже не видел. Но ты, верно, знаешь, о чём говоришь, раз понимаешь, что такое Дженова. Откуда же взялась твоя твоя столь твёрдая уверенность?
— Мне сказала одна... Древняя, — вполголоса ответил Клауд и Винсент различил в его тоне насмешливое сомнение в том, что сказанному поверят. — Я вспомнил. Это она послала меня сюда.
Старик задумчиво пожевал губу, не сводя с Клауда острого пронзительного взгляда.
— Да ты и с Древними на короткой ноге, как я погляжу, — хмыкнул он неприязненно. — И что же она сказала тебе ещё? Может быть приоткроешь тайну?
— Она говорит, что Тени - это души умерших от Геостигмы, — пожал плечами Страйф. — Она не знает причины их появления.
— Интересная теория, — кивнул профессор. — Я её не рассматривал, но косвенно она вполне подтверждает мою. Видишь ли, у Древних, даже если ты действительно встречался с одной из них, совсем другие взгляды на происходящее в мире. Да, они многое знают, но их нетрудно обмануть. Не смотри на меня так, мальчик. Я тоже был знаком с одной из Сетра лет так тридцать назад. Все их знания происходят из получаемой Планетой информации, а значит достаточно поменять местами причину и следствие - и Планета сделает неправильные выводы. Если твоя теория неверна, мы, возможно, потеряем единственный шанс уничтожить источник проблемы. А если верна, то мы ничего не потеряем, если прислушаемся к ней после того, как проверим собственные догадки.
— Какая теория? — непонимающе округлил глаза Страйф. — Я не знаю откуда они берутся и не понимаю, что вы имеете в виду.
— Дженову нужно было уничтожить сотню лет назад, — значительно сказал Хайт. — Тем, кто впервые её обнаружил. Но раз этого не случилось, то закончить начатое нужно нам. Вы пригласили меня, — он вновь повернулся к Винсенту, — в качестве эксперта для исследования аномально разросшегося Мако-сгустка, по первоначальной теории и являвшегося причиной появления этих существ на Планете. И теперь я могу подтвердить эту теорию. В этом аномальном формировании мы обнаружили не проекцию, а единственно целостный носитель вируса Дженовы. И его непосредственное уничтожение должно отрезать отравляющим Лайфстрим Теням возможность просачиваться в наш мир.
Винсент встряхнул головой, пытаясь вернуть себе способность мыслить короткими и понятными предложениями. Он не был учёным, и все эти специфические способы изложения мыслей казались ему слишком демонстративными и размытыми. Но что такое сущность в Мако-кристалле, он знал слишком хорошо.
Его лицо дрогнуло, когда он понял, что думает о заключённой в ледяную тюрьму женщине из далёкого прошлого, от которого никак, хоть плачь, не удавалось сбежать. Винсент даже собрался спросить, уж не её ли исследователь имеет в виду, но с горечью понял, что не посмеет, и снова промолчал, кутаясь в ворот плаща, как в последнюю защиту против болезненных воспоминаний.
Как оказалось, Клауда тоже посетили подобные мысли, но к удивлению Валентайна, он пришёл совсем к другим выводам и решился на преисполненный какой-то безумной надежды вопрос.
— Простите... Вы хотите сказать, что разыскали тело... Сефирота?
Винсент изумлённо поднял брови, переводя взгляд со Страйфа на профессора и обратно.
— Я уже говорил, что вы очень умный молодой человек? — улыбнулся профессор и приглашающе повёл рукой на раскинувшийся прямо перед ними пещерный грот, к которому подошли за разговором.
У дальней стороны широкой пещеры, с теряющимся в бесконечной высоте потолком, тускло фосфоресцировала сплошная ледяная стена с серыми и зеленоватыми бесформенными наростами. Таинственная сила смешала накапливающийся годами лёд с вязкой тягучей энергией Лайфстрима, превратив одну из стен пещерного грота в испещрённое размытыми светящимися узорами и скалящееся неровными кристальными гранями искусственное Мако-образование. Где-то под грудами слежавшегося льда и обвалившегося камня журчала вода из подземного источника, выбившегося на поверхность, или тающая влага собиралась в трещинах стен и стекала с высоты тонким ручьём, дробясь на звонкие тяжёлые капли.
Винсент был здесь раньше, сюда его привёл Ценг одним из первых, неведомо каким чутьём безошибочно определив неестественность подобного смешения земной и энергетической стихий. Но тогда испещрённая голубоватыми разводами стена была завалена осыпавшимися с потолка камнями и обломками сталактитов. Теперь же стену расчистили и в глубине её, как в обзорной панели, темнел неясный человеческий силуэт, много лет назад оказавшийся в самом центре разрастающегося Мако-кристалла.
Винсент и Клауд одинаково медленно приблизились, не заметив, что доктор Хайт приотстал и смотрит на них со смешанным чувством удовлетворения и предвкушения. Впрочем, в пещере всё равно больше никого не было.
Искомый объект был плохо виден за толстым слоем льда, но те участки стены, которые состояли из тускло мерцающей энергии Потока, позволяли рассмотреть пленённого достаточно хорошо. Вплавленный в самое сердце Мако-кристалла, в неестественно-расслабленной позе висел Сефирот, опустив голову и раскинув руки так, словно его до последнего пыталась вытолкнуть на поверхность светящаяся зеленоватая вода, но так и застыла, не сумев избавиться от чужой сущности, неизвестно какой причудой Фатума повторившей судьбу своей матери. Длинные волосы ломкими паутинками растекались вокруг головы, и мокрая чёлка облепляла лицо, позволяя, впрочем, рассмотреть и отчуждённое спокойное, будто у спящего, выражение, и даже каждую ресницу неполностью прикрытых глаз. Привычный кожаный плащ чернильным пятном расплывался за неподвижным телом, но выглядел опалённым и потрёпанным, а на перетянутой ремнями обнажённой груди яркими пятнами горели длинные продольные раны, остро подчёркивающие мертвенную бледность бывшего генерала.
Винсент покосился на Клауда и впервые порадовался тому, что его собственное лицо давно забыло, как отражать подобные эмоции. Впрочем, Страйф явно вознамерился постараться за двоих...

@темы: funfiction, Смерть - это не повод перестать жить, FF VII

---

Смерть - это не повод перестать жить

Автор:  NefritO

Фэндом: Final Fantasy VII compilation, Final Fantasy VII Advent Children

Дисклеймер: Герои принадлежат создателям. Почти все.

Пэйринг или персонажи: Сефирот/Винсент, Ценг/Руфус, Клауд/Тифа, Руд/Рено, члены Лавины, Компания Шин-Ра в комплекте

Рейтинг: R

Жанры: Гет, Джен, Слэш, Романтика, Юмор, Драма, Экшн, Психология, Hurt/comfort, AU

Размер: Макси

Статус: В процессе

Размещение: С моего согласия

Посвящение: Тем, кто мир сей однажды полюбил и время проводил там со своими друзьями

Описание:

Геостигма не излечена до конца, это оказалось не так-то просто. Шин-Ра целеустремлённо возвращает себе власть над Планетой, и чтобы окончательно избавиться от наследия Дженовы, Турки решают освободить и ликвидировать единственного физического носителя вируса - Сефирота. Клауд снова рвётся спасать мир в одиночку, а между тем, воскрешением бывшего генерала заинтересовывается ещё одно древнее и окончательно съехавшее с катушек существо. Или даже не одно.

Пролог

Со времени Божественного исцеления жителей Эджа от Геостигмы прошло едва ли три недели, но люди небрежно-быстро позабыли так чудесно минувшую смертельную опасность. Впрочем, родственники умерших всё ещё оплакивали потери, но ведь смерть это всегда смерть, от чумы ли, от оружия... Таинственная зараза исчезла вместе с тёмным дыханием незримого божества, рассылавшего её, словно моровое поветрие, вероятно потому что и само божество было сметено и повержено. И простые люди просто перестали думать о возможных последствиях минувшего.
Клауд тоже считал себя довольно простым, в общем-то, парнем, но откладывать на дальнюю полку воспоминания и эмоции, пережитые им во время сводящей с ума болезни, он не спешил. Да и к тому же, не трудно было предположить, что Геостигма влияла на него крепче и сильней прочих. По крайней мере, таких приходов и галлюцинаций, какие были у Клауда, не припоминал ни один исцелённый, а уж разговаривал он со многими. На слабость жаловались - да, на отсутствие аппетита, на тошноту и головокружение... Но уж точно не на красочные картинки одновременных вероятностей происходящего, помноженные на противоречащие друг другу ложные воспоминания и панические видения будущего, чередующего варианты развития событий с частотой и нездоровой яркостью спятившего калейдоскопа.
О, Клауд просто-таки физически ощущал, что именно в его теле так остро реагировало на течение болезни. Беспокойное наследие чужих генов охотно отзывалось на этот неслышимый, но ощутимый Зов. В конце концов, он был одним из немногих, а вероятно и вообще, единственным выжившим, кто имел генетическое родство с инопланетным вирусом, продолжавшим отравлять планету даже после своего уничтожения. И ни одно исцеление не могло бы вырезать из его генотипа чуждые мутировавшие участки.
Ну а подобное всегда стремится к подобному, даже если это становится уже сродни одержимости.
Наверное, именно поэтому Тифа, очень глубоко чувствующая Клауда, не придала значения его настороженной хандре и нервозности. Клауд по натуре своей всегда хотел быть героем; что-то делать, куда-то стремиться, карать зло и утверждать добро и правду. Не лидером, нет - Лавиной с самого её основания руководил Баррет, и несмотря на кажущуюся тугодумность, командиром был расчётливым и ответственным. Нет, Клауд был героем, и лучше всего - с изначально заданной целью. Что поделать, сомневался в себе он гораздо сильнее, чем в чётко обозначенном приказе.
И вот сейчас он вновь что-то чувствовал, куда-то ощутимо рвался, но в то же время не доверял сам себе и мучительно размышлял о происходящем.
Было ли что-то, что волновало его покой? Или это сказывалось непроходящее напряжение после памятной битвы?
Клауд опять чувствовал себя не в своей тарелке и уж было подумывал снова удрать из-под бдительного надзора Тифы обратно в пустоши под Мидгаром, чтобы подумать и разобраться в себе, но сомнения душили эти порывы, а забота, которой окружила его подруга, приятно успокаивала ноющее предчувствиями сердце. Да и друзья, частенько наведывающиеся в Седьмое Небо, вытаскивали погружённого в себя героя, всячески отодвигая мысли о внеочередной неведомой опасности. Да и полно, была ли она вообще?
Так что возможно, всё могло бы кончиться относительно нормально. Клауд вернул бы себе свою жизнерадостность и лёгкое отношение к жизни, Тифа сдалась бы под напором его обаяния, а Дензел-таки уговорил бы юношу преподать ему пару уроков обращения с непарными клинками. В конце концов, и Аерис обещала присматривать за равновесием.
Но герой - всегда герой, особенно если милая сердцу спокойная обыденность кажется слишком обыденной и спокойной.

Глава 1. Чужими глазами

Если бы у Клауда спросили, какая, на его взгляд, самая верная примета правит в этом мире, он без сомнения бы поделился наблюдением, что если предрассветные сны наполняются кошмарами, днём непременно жди визита сбежавшей Вутайской принцессы. Он, конечно, любил взбалмошную девчонку, и во многом был признателен её искренности и бескорыстию, но иногда всё же, принцесса была до оскомины навязчива и въедлива. Особенно, когда она забывала, что она принцесса и начинала вести себя как стандартный, привыкший получать требуемое, подросток.
Сегодня Клауда ждало, вероятно, нелёгкое испытание встречей с гиперобщительной девушкой, потому что посещали его на редкость скверные сны. В них был ветер, без тела и сущности, но осязаемо холодный, жадный, рваными тенями вихрящийся над поверхностью стянутой льдом земли. В угольно-чёрной позёмке иногда угадывались надломленные силуэты, искажённые болезненными оскалами рты, провалившиеся глазницы незнакомых лиц. Тени скрюченными пальцами раздирали собственную невесомую плоть, заходясь в беззвучном крике, и растекались на ветру, чтобы оформиться вновь, и вновь экзальтированно тянуть руки навстречу Клауду. Седые пряди волос казались мерцающей паутиной, слегка подсвечивающейся в бурлящем клокотании тьмы и удерживающей в плену умирающих призраков. Она обвивала их, связывала в единое существо, бесконечно агонизирующее в десятках перерождений. Но Клауд, напряжённо всматривающийся в окутывающее его марево, всё же не различал, не видел того единственного лица, которого так желал и так боялся узнать. Ни его, ни воплощений-клонов, одним из которых он когда-то мог стать и сам. Только до дрожи знакомое пепельное серебро и чёрный матовый ветер, пронизывающий пространство сна.
И хоть вокруг не было ни звука, Клауд отчётливо знал, что это ему не угрожает. Пугает, молит, упрашивает, требует - всё что угодно, но не угрожает - привлекает внимание, играет, манит за собой... Клауд не понимал, и честно говоря, не хотел понимать, догадываясь, что ничем хорошим это всё равно не закончится. Но и избавиться от такого знакомого наваждения не получалось. Да и кого обманывать - он отчасти наслаждался им, призраки играли и плакали для него и Клауд не мог не оценить своей значимости.
Ему частенько снился этот пугающий своим молчанием диалог, но только сегодня сон был настолько пронзительным, что Клауд понял - должно, непременно должно что-то случиться. Что бы это ни обозначало - оно обязано было иметь где-то исток.

Юффи появилась как всегда после завтрака - Тифа едва успела накормить детей и выпроводить вниз, в холл гостиницы. Как всегда влезла через окно - фонтан кипучей неугомонной энергии, не знающий усталости и не приемлющий странных норм взрослых, просто не мог себе представить, что кто-то добровольно выбирает такой скучный путь, как двери, чтобы попасть в дом. Гибкая и ловкая, точно обезьянка, Вутайская принцесса привычно соскочила с нависающего карниза на каменный выступ под окном, ведущим во внутренний двор, и легко протиснулась в открытую форточку, неведомо каким путём умудрившись протащить за собой даже Сюрикен. Хотя Клауд прекрасно знал, что никаким боком, никакой материей, он бы не влез, а работать с пространством Юффи теоретически ещё не умела.
Страйф даже в очередной раз подумал, что быть ниндзя иногда ничуть не хуже, чем Солджером. А уж если совместить...
— Турки меня выгнали, — как всегда без приветствия, выпалила Юффи, спрыгивая на пол перед Клаудом, сидящим за столом в своей комнате. — Можно я поживу у вас пару недель?
— Спроси у Тифы, — пожал плечами парень, задумчиво вертя в пальцах свой телефон-раскладушку, словно размышляя, чей номер набрать. — Что случилось?
— Ничего из того, что не было бы мной предусмотрено, — радостно улыбнулась Юффи, нисколько не выглядя печальной. — Правда, я надеялась, что меня отправят с Еленой в Коста-дель-Соль. Тогда за две недели шумиха бы утихла и меня бы никто не заподозрил. Но ваше общество мне тоже очень приятно и в случае чего ты ведь можешь сказать, что я не отходила от тебя ни на минуту?
Клауд слегка нахмурился, поднимая взгляд на девчонку. Юффи лучилась довольством и открытостью, а уж когда поймала этот прямой настороженный взгляд, расплылась в совершенно очаровательной лукавой улыбке.
— Что ты украла? — спросил Клауд, не давая мягким лиловым глазам подкупить себя волной заговорщического доверия. — И у кого?
— Никто ничего не знает! — "утешила" приятеля девчонка и скромненько присела на одинокий стул в углу комнаты. Такой вежливой и покладистой Юффи становилась только в моменты, когда была собой невыносимо довольна и просто-таки ждала, когда её начнут расспрашивать и хвалить. Ну или читать нравоучения, которые она воспринимала с не меньшим одобрением.
— А я должен, — совершенно серьёзно заметил Клауд, но в тёплых бирюзовых глазах блестели смешинки. — Потому что наверняка мне потом с этим ещё и разбираться придётся.
— Не придётся, — загадочно усмехнулась Юффи и спрятав руки за спину, судя по движениям, начала что-то вытаскивать из-под вязаной, похожей на Солджерскую, безрукавки. — Точнее - не потом. Сейчас.
Она вытащила перевязанные тонкой бечёвкой, явно второпях скрученные бумаги, и торжественно помахала ими перед носом Клауда.
— Не волнуйся, это всего лишь копии, — отмахнулась она, разглядев привычную хмурую встревоженность героя Сопротивления. — Оригиналы остались у Винсента, в его личном невскрываемом сейфе, так что заметить он не должен.
Клауд недоуменно поднял брови, но переспрашивать не стал, зная, что Юффи и без лишних вопросов выложит все терзающие её проблемы и заботы в течении ближайших десяти минут.
— О, ты же не знаешь! — по-своему истолковала его молчание девушка и отчего-то обиженно вздохнула. — Ценг ушёл с поста главы Турков. Теперь он вице-президент Шин-Ра и правая рука президента Руфуса. Руфус вообще набирает новый штат и кажется всерьёз намерен восстановить гордое имя корпорации. И Турков теперь возглавляет Винсент Валентайн.
— Винсент? — изумился Клауд и непонятно зачем уточнил. — Наш Винсент?
— Угу, — надула губы Юффи, явно не радуясь столь перспективной карьере приятеля-стрелка. — Ценг сам предложил ему это место. Хотелось бы знать, с какой, конечно, стати, но они же никогда не объясняют своих решений. А этот предатель взял и согласился. И теперь меня некому учить стрельбе из пистолета...
Клауд едва заметно усмехнулся от мысли, что возможно, как раз именно этот пункт мог бы быть решающим в конечном выборе Винсента. Мужчина был слишком вежлив, чтобы окончательно отшить липнувшую к нему девчонку, а осторожных намёков Юффи не понимала.
— Если тебе вдруг интересно, зачем мне эти бумаги, — вздохнула Юффи, ничуть не обидевшись на молчание Клауда, — то я тебе отвечу. Первым своим приказом на посту главы Турков, Винс обозначил эти документы подлежащими немедленному уничтожению, в связи с тем, что они касаются запрещённых исследований Северного Кратера. Это отчёты с высадки учёных, заключения каких-то геодезистов, плюс сообщения местных патрулей и командированных. Ценг отказался заниматься этим делом и проект стремительно замораживают - уже отозваны военные и научные экспедиции, уничтожены видеозаписи. Короче — Юффи печально вздохнула, — новый глава торопливо уничтожает все наработки за последние два месяца, которыми занимался Ценг. Это последнее, что мне удалось выкрасть.
— Да зачем они тебе? — спокойно спросил Клауд, кидая взгляд на связку топорщащихся отдельными листками документов.
Юффи обиженно задохнулась, а потом вскочила, патетично воздев руки к небу, и воскликнула.
— Ну как ты не понимаешь, Клауд! Шин-Ра опять что-то скрывает, и это "что-то" очень серьёзно! Отчёты говорят, что местные жители видели странных бесплотных монстров, похожих на чёрные тени. Если Корпорация намеренно скрывает информацию, значит она сознательно покрывает эти нападения.
— Юффи, — весомо произнёс Клауд, прерывая возмущённый монолог. — Тебе не кажется, что это не твоё дело? И что им займутся те, кому положено этим заняться? А это не мы, и уж точно нет смысла поднимать панику на основе похищенных тобой данных, подлежащих уничтожению. К тому же, откуда ты знаешь, может эта информация просто устарела или неверна? И её ликвидируют, стремясь избежать ложных данных?
— Совсем недавно из того же Северного Кратера вышли клоны Сефирота, — запальчиво возразила Юффи, не замечая, как опасно вспыхивают глаза Клауда при упоминании этого имени. — Сейчас оттуда выходят новые твари. Может быть это и не моё дело, но ты, Клауд, не считаешь, что это может быть связано?
Больше всего Страйфу захотелось послать любопытную девчонку, но из глубины памяти, как назло, толкнулась въевшаяся в мозг фраза, уже ровно двадцать один день служившая ему чем-то вместо молитвы на сон грядущий.
Я никогда не останусь лишь воспоминанием
— Ты должен это прочитать, — настойчиво звенела вутайка, видя сомнение на лице светловолосого героя. — Никто не знает и половины того, что можешь понять ты. И если ты мне скажешь, что всё в порядке, я сама лично уничтожу эти копии. Но только после того, как ты прочтёшь. Договорились?
Клауд с сомнением посмотрел на секретные записи и вдруг хмыкнул.
— Тебе просто обидно, что где-то происходят какие-то таинственные события, а тебя не берут в команду, разве не так?
Юффи вспыхнула так гневно и отвернулась так обиженно, что Клауд понял - он попал если не в центр, то уж точно в поражаемую зону мишени. Всё же, чтобы не обижать девочку, он потянулся за ломкими бумагами и пробежался взглядом по исписанному мелким угловатым почерком серому блокнотному листу. В глаза сразу же бросились фразы "аномальное разрастание кристаллов Потока" и "по возможности, проконсультироваться..." - просто потому что были подчёркнуты двойными линиями.
Что это означало, Клауд не имел ни малейшего понятия.
— Спасибо, сенпай! — довольно воскликнула Юффи, непонятно как очутившаяся за спиной невольно вчитавшегося Клауда. И торопливо хлопнув его по плечу, снова вскочила на подоконник. — Я забегу к Тифе завтра и ты мне всё-всё расскажешь, ладно? — а потом сиганула вниз, вновь проигнорировав скучные стандартные пути передвижения и даже не дождавшись согласия Страйфа.

Собственно, к вечеру, Клауд благополучно забыл и об украденных для него документах, и о намерениях Юффи. Как бы девочка не кичилась своей непосредственностью, свою жизнь она неплохо налаживала сама, без прошеных или непрошеных доброжелателей. А в документах он всё равно не нашёл для себя ничего интересного, посреди вороха полутехнических терминов и неопределённых рапортов. Правда его заинтересовал разгул новой нечисти на окраинах северных областей, но ничего серьёзного это в принципе не означало. А если уж этим занималась Служба Безопасности Шин-Ра, ему там тем более нечего было делать.
Так что после вечерней тренировки, когда он с чистой совестью направлялся в мотоангары, понаблюдать за реставрацией Фенрира, изрядно помятого во время догонялок с Сильверхедами, он был крайне удивлён, встретив там Сида Хайвинда. Хмурый пилот разогнал всех механиков, растащил - а судя по мятым бокам моторов и запуганным лицам работников - распинал стоявшие в ангаре мотоциклы по углам, и увлечённо копался внутри весьма жуткого на вид вертолёта со спаренными винтами.
Клауд нерешительно замер на пороге, размышляя, что правильней: возмутиться на эксплуатацию ни разу не вертолётной стоянки, или сделать вид, что нависший над ощутимо прогнувшимися стропилами многотонный агрегат его совершенно не беспокоит.
— Закрой двери, мать твоя Дженова, — нелюбезно подал голос Сид из-под брюха вертолёта, там, где крепилась передняя пулемётная турель. — Дует же. Не лето нихрена.
Клауд поперхнулся от сравнения, но задвинул тяжёлую дверь ангара и прислонился к ней спиной, наблюдая за приятелем.
— Что ты здесь делаешь? — с интересом спросил он, имея в виду сам факт наличия Сида на территории Эджа в целом, и Седьмого Неба - в частности.
— Чинюсь, не видишь что ли? — гулко рявкнул Сид из-под вертолёта и непонятно ругнулся на мудрёную технику, сопроводив слова оглушительным ударом, судя по звуку - разводным ключом по обшивке машины. — Чёртовы призраки. Материю сожрали даже из внутренних разъёмов.
— Кто? — Клауд поднял брови и только сейчас заметил рядом с кабиной, похожей на голову стрекозы, ящик с технической фиолетовой Материей, слабо блестевшей под красноватым освещением ангара. — Призраки?
У Сефирота тоже были Призраки, подумалось ему ни с того ни с сего.
— Да есть тут одни, — выдохнул Сид, выныривая из внутренностей вертолёта, и схватив сразу десяток конденсатов Материи, стал загонять их в специальные отверстия носового пулемёта. Оружие чуть заметно гудело, когда кристализированная энергия Мако вставала в отведённые ей разъёмы, по одному на каждое дуло. — Сегодня утром нарвался.
— Где? — встревоженно спросил Клауд
— А ты не слышал? — Сид снова ругнулся и потянулся за новыми конденсатами. — В Калме утром объявили эвакуацию. Пока завис, сбрасывал десант, меня облепили. Вот же твари! Людей не жрут, технику не трогают, а Материю вытягивают на раз. Даже тормозные системы обглодали.
— Да что за призраки-то? — Клауд почувствовал себя совершенно сбитым с толку, но ощущение тревоги вспыхнуло в нём с непередаваемой силой. — Чьи на сей раз?
Хайвинд помолчал, заканчивая обработку оружия, а потом внимательно посмотрел на Клауда, словно оценивая, есть ли смысл вываливать на него информацию.
— Строго говоря, это секретно, — нехотя ответил он, отряхивая руки. — Этим занимается Корпорация. Я просто пилот. Их называют Тени, потому что больше ни на что это не похоже. Сегодня утром плотное скопление опустилось на Калм, уничтожив всё энергетическое оснащение города. Что это такое и как с ним бороться я не знаю, но они ползут из Северного Кратера с непредсказуемой регулярностью. Вам здесь вряд ли что-то грозит, — торопливо бросил Сид, заметив такую знакомую решительность в лице Страйфа. — Тебе вообще не нужно об этом волноваться. Директор Шин-Ра умный мужик, он найдёт способ приструнить этих тварей.
— Ага, вы там сражаетесь, а я не волнуйся, — качнул головой Клауд, впрочем, вполне понимая друга. — Но раз это всё настолько секретно, я сделаю вид, что ничего не слышал, а Калм просто накрыло заблудившимся зимним бураном.
— Не дуйся, — Сид внезапно расплылся в улыбке и довольно вытянул ссутуленную было спину. — Если ты будешь нужен, за тобой пришлют самый лучший лимузин экстра-класса. Ну это в случае, если после тотальной напалмовой бомбардировки хоть что-то на месте Северного Кратера останется. Не можем уничтожить - сможем заткнуть дыру, из которой они, черти, лезут.
— Звучит жутко, — честно признался Клауд.
— Это пока рабочая версия, — пожал плечами Хайвинд. — Мы пока достаточно контролируем ситуацию и разрабатываем новые версии.
Это "Мы" внезапно несколько резануло слух Страйфа. Конечно, он знал, что около десяти лет назад Сид был самым честным и верным последователем Корпорации, но за то время, что они бок о бок сражались против Турков Артура, Клауд как-то привык считать, что Сид не променяет практически братство Лавины на тех, кого он сам же когда-то покинул, разочаровавшись.
— И давно ты вхож в тайный совет директоров Шин-Ра? — насмешливо уточнил Клауд, озвучивая свои мысли. — Или ты всё тот же цепной пёс, которого переманили вкусной возможностью полетать на уникальных военных образцах?
Сид нахмурился и долго жевал фильтр незажжённой сигареты, прежде, чем ответить.
— Цепной пёс уж точно там не я. Я просто пилот, которому нравится то, что он делает. Нравится летать. А пока я делаю это во благо Планете, мне нравится вдвойне. Это смысл всей моей жизни. А в чём смысл твоей? Ну кроме ненависти к Сефироту и собственному прошлому?
Клауд поджал губы и отвернулся. Этот вопрос он даже сам себе никогда не задавал, и прямодушный до грубости, Сид резанул почти по живому.
— Не дуйся, парень, — повторил Хайвинд, смягчаясь. — Это всего лишь работа. Как только меня отправят бомбить незащищённые города, я снова разочаруюсь и вернусь формировать новое Сопротивление.
— Этого-то я и боюсь, — иронично хмыкнул Страйф и развернувшись, со скрипом отодвинул тяжёлую дверь ангара и вышел на улицу.
Интересно, кого Сид имел в виду под выражением "Цепной пёс"?
— Эй, Клауд, — окликнул пилот его в спину глухим от неясного сдерживаемого чувства голосом. — Я серьёзно. Не лезь. Хоть раз в жизни засунь своё благородство куда подальше, и сиди на жопе ровно. Нынешняя заваруха не для тебя.
— Как скажешь, — кивнул тот, не оборачиваясь, и закрыл за собой двери.

Вечером он осторожно попытался поговорить на тему новых происшествий с Тифой. Но честная и такая отзывчивая во всём, что касалось Клауда, девушка лишь виновато улыбалась и пожимала плечами, говоря, что ничего не знает о царящей на севере неразберихе. То есть абсолютно точно врала, потому что такой координационный центр, как куратор Службы Доставки, просто не мог не знать о происходящем хотя бы со слов обывателей-очевидцев. И Клауд окончательно укрепился в мысли, что старые друзья от него не просто что-то скрывают, но и будто вычеркнули из своей жизни, и это именно тогда, когда Клауду была так необходима их поддержка и забота.
По всему выходило, что одна только Юффи была с ним честна. И то - потому что её саму ни до чего серьёзного не допускали. Но от неё хоть не отворачивались лучшие друзья, пусть и с самыми чистыми намерениями.
Клауд понял, что от Тифы, самой явно страдающей от недоговорок, он ничего всё равно не добьётся, сдержанно попрощался и поднялся к себе в комнату, так и не предупредив о завтрашнем визите вутайки.
Правда сбежать от плохих мыслей не получилось - они обогнули дом и набросились на Страйфа с другой стороны. И если уязвлённое самолюбие ещё можно было успокоить тем, что друзья его просто защищали, то возрастающую тревогу утихомирить не получалось совершенно. Что-то в подсознании кололось и кусалось, не позволяя Клауду махнуть на всё рукой, примиряясь со знанием, что если действительно припечёт - обратиться к нему не постесняются. Какое-то слово - не слово, фраза - не фраза, брошенные не то Сидом, не то Юффи, надрывно зудели в голове, не позволяя провалиться в сон. Опять всё крутится вокруг старой карусели. Кратер, нападения, Призраки... Симптомы ли это очередного возвращения спятившего божества, которым стал его бывший кумир Сефирот, или что-то несвязанное, но столь же коварное и неизвестное в своих стремлениях?
Я никогда не стану лишь воспоминанием...
Клауд обиженно вздохнул и перевернулся на другой бок.
Мать твою, Сефирот. Когда же ты оставишь меня в покое?

И вновь беззвучно завывал ветер, без тела и сущности, но такой осязаемо холодный и жадный, рваными тенями вихрящийся над поверхностью стянутой льдом земли. Где-то на периферии мелькали размытые силуэты существ, когда-то бывших людьми, а теперь усталыми привидениями скользившие над каменистой землёй. Белёсая паутина пронизывала угольно-чёрный туман, седыми нитями взмётывалась на ветру в вечном несмолкаемом беспокойстве. Клауд снова стоял в самом центре круговерти, пытаясь понять, чего всё-таки хочет от него эта чужая непонятная сила, но в голове было пусто, как в раскрытой могиле, в которую забыли опустить мертвеца. И так же невыразимо, беспросветно тоскливо, будто этим мертвецом был он сам, с непониманием глядящим на собственную ледяную тюрьму, полную безысходного отчаяния и страха.
Клауд никогда не молился, но сейчас ему хотелось просить всех возможных богов, чтобы его, наконец, освободили от этой мучительной обязанности находиться здесь. Вот только та последняя, которая могла по праву примерить на себя божественное бремя, погибла слишком давно, чтобы сейчас слышать его невысказанные мольбы.
— Но если очень захотеть, она вполне может попытаться, — коснулся его слуха негромкий ласковый голос, и на плечо Клауда легла тонкая девичья ладонь. Живая, упоительно тёплая в этом царстве морозного ветра, и широкие литые браслеты мелодично звякнули в абсолютной тишине.
Клауд медленно обернулся и нежданная гостья лукаво склонила набок голову, с каким-то удивлённым интересом глядя на юношу.
Страйф не сказал ни слова просто потому, что так и не определился, что же ему хотелось воскликнуть первым. Он молчал, а девушка ждала, ни единым движением не высказывая своего недовольства. Просто стояла и смотрела, и от этого взгляда хотелось смеяться и плакать. Теплота узнавания, лёгкая грусть неминуемой разлуки, материнская нежность и лукавое девичье одобрение - всё это окутывало его мягким коконом, лишая слова смысла, а разговоры - нужды.
— Ты здесь, — выдохнул Клауд со смесью облегчения и робости, и девушка негромко рассмеялась, укоризненно качнув головой.
— Я всегда здесь. Разве можно вас, глупых, оставить хоть на мгновение?
Клауд прикрыл глаза, отчасти потому, что смотреть на разливающееся вокруг сияние было попросту трудно, и прижался щекой к лежащей на его плече ладони. И внезапно пришло осознание, что вот теперь-то всё будет хорошо. Всё уже хорошо, всё замечательно и лучше и быть не может просто потому, что Она одним своим присутствием развеяла все тёмные мысли и опасения. И злой ветер больше не был пронизывающим, и тело не сковывал серебристый лёд, и даже пляшущие тени присмирели, разлившись прозрачным вязким маревом за пределами Её сияния.
— Всё не хорошо, — внезапно погрустнела девушка, с лёгкостью считывая отражающиеся на лице Страйфа мысли. — Поток Жизни не может принять души тех, кто умер от Геостигмы. Они не смогли отравить Лайфстрим, как хотела того Дженова, но и раствориться они не могут. Им больно, им страшно. Они даже не помнят, что умерли и теперь единственная их цель - избавиться от муки своего существования.
— Что я должен сделать? — спросил Страйф, не открывая глаз и практически не шевелясь, словно стремясь продлить наслаждение касанием, — скажи, Аерис.
— Я не знаю, — тихий выдох шевельнул его волосы. Девушка шагнула вперёд и обняла Клауда со спины, прижавшись щекой чуть повыше поясницы. Почему то это показалось Клауду странным, Аерис была совсем ненамного ниже его. — Ни единой частицы Дженовы больше не сохранилось в мире. Никто не сможет приказать им просто перестать быть. Они так и будут пытаться слиться с энергией Потока, прорывая слабое место Планеты, не позволяя ему, наконец, зарасти и исцелиться.
— Ты имеешь в виду Северный Кратер? — уточнил Страйф настороженно и девушка кивнула.
— Я не знаю, что им нужно, я не могу чувствовать их. И планета не может. Но мне кажется, в поисках новой жизни для себя, они уничтожат жизнь имеющуюся. Души становятся сильнее с каждой поглощённой Материей, — продолжала Аерис ровным голосом и Клауд чувствовал, как тонкие пальцы сжимают его плечи. — С каждым Мако-излучателем, который они выпивают до дна, до самых недр земли. Скоро они начнут поглощать души живущих и те в свою очередь, пополнят их легион. А когда их станет слишком много, они станут Тёмным Лайфстримом и тогда оставшаяся жизненная сила Планеты покинет этот мир, в поисках нового безопасного пристанища.
— Аерис... — нерешительно промолвил Клауд, незаметно для себя находя своей рукой в тяжёлой кожаной перчатке её ладонь и ободряюще стискивая тонкие пальцы. — Я могу как-то?... Кто-нибудь может?...
Сефирот! Подумалось ему мгновенно. Сефирот может. Он вернётся. Должен вернуться. Он обещал.
— Сефирот никогда тебе ничего не обещал, — помолчав, произнесла Аерис странным голосом. — Сефирот мёртв больше семи лет. Всё что ты видел, всё, что управляло тобой, было Дженовой, воплощавшейся в его облике. Настоящий Сефирот погребён во льдах и дух его заперт в темнице собственного отчаяния, но даже если ты освободишь его, он вольётся в Лайфстрим вслед за тысячами других безымянных душ, потому что его воля сломлена.
— Как... это может быть? — нахмурился Страйф. — Он был здесь, ты же сама видела его. Он убил тебя. Он хочет уничтожить весь мир. Он сам мне сказал об этом.
Аерис молчала. Страйф хотел добавить, что Сефирот всё ещё одержим местью за то, что Клауд сбросил его в реактор тогда, в Нибельхейме семь лет назад, то есть совершенно точно был именно тем самым съехавшим с катушек генералом, которым Страйф его помнил, но внезапно он ощутил медленно возвращающийся лёд. Девушка неведомо когда отстранилась и незащищённой спины вновь коснулись холодные порывы всепроникающего ветра.
— Твоя жизнь переплелась с жизнью Сефирота, — неожиданно снисходительно усмехнулась Аерис за его спиной. — С того момента, когда тебе ввели его генетическую структуру, ты стал самым близким его подобием. Он видел твоими глазами, ты слышал его тайные мысли. Возможно, ты единственный, кто мог бы ему помочь, но сейчас, когда объединяющая вас Дженова мертва, вы потеряли это взаимопроникновение. Вот только даже мёртвый, Сефирот может влиять на твоё сознание. Посмотри вокруг. Что ты видишь?
Клауд обернулся, внимательно вглядываясь в кругопляску тьмы и ледяного серебра, но не увидел ничего нового. Высоко над головой едва виднелось небо, затянутое нависшими грязными тучами, осыпающимися бесконечно тоскливым снегопадом. Этот пейзаж показался ему знакомым, хотя Клауд мог бы поклясться, что никогда его не видел.
Он открыл было рот, озвучить свои мысли, но вдруг понял, что не чувствует больше присутствия подруги. Аерис исчезла так же незаметно, как появилась. Не очень вежливо для воспитанной девушки, но откуда Клауд мог знать, как принято себя вести воспитанным Сетра? Оставив его разгадывать свою загадку, девушка вновь вернулась в Поток Жизни, принявший её несколько лет назад.
Страйф осмотрелся вновь. Следовало определённо поразмыслить над её словами, тем более, что Аерис, уже спасшая его однажды, не стала бы давать бесполезных советов, но ожесточившийся мороз не позволял думать ни о чём, кроме желания поскорей вырваться из этой одуряющей реальности. Клауд знал, что это сон, что всё вокруг ненастоящее, не имеющее к нему отношение, но проснуться не получалось, словно подсознание тоже было заинтересовано в неких выводах и не реагировало ни на злые щипки, ни на самовнушение.
А допускать хотя бы тень мысли, что он может так и остаться здесь, в этом царстве иррационального холода и мрака, было по-настоящему страшно.
Я вижу сон, подумал Клауд, чувствуя, что от этой мысли отталкиваться удобнее всего. Обыкновенный сон. Что логично, потому что утром появится Юффи и мне придётся её успокаивать.
Отчего-то мысль о Вутайской принцессе внезапно оказалась преисполнена высокомерного снисхождения. Это было странно, но почему-то очень правильно, словно Юффи была повинна в каком-то очень постыдном ребяческом проступке. Ещё вдруг он ощутил, что на самом деле, эти сны приходили к нему постоянно, практически каждую ночь и уже далеко не первый месяц, но дурное подсознание почему-то увязывало их именно на вутайку, словно та была важной и неизменной их частью, или даже ключом к разгадке. Что ж, Клауд не был удивлён своей избирательной памятью. В своё время он заставил себя научиться забывать гораздо более мерзкое и кошмарное, чем какие-то непонятные видения.
Бахамут бы тебя побрал, маленькая воровка, со своими секретными документами и отчётами.
Эта мысль прозвенела в голове настолько чуждо и неестественно для Клауда, что тот, наконец, определил, что большая часть размышлений не принадлежит ему вообще. В нём присутствовал ещё кто-то, и он явно был гораздо высокомернее вежливого Страйфа.
Или это Страйф присутствовал в ком-то, потому что ощущение непривычной высоты, которое возникло в тот момент, когда Аерис прижалась к его спине, не проходило. Клауд ещё раз огляделся вокруг, пытаясь понять, что же имела в виду последняя Сетра, и вдруг его словно пыльным мешком по голове ударило - голова закружилась и в глазах потемнело так сильно, что он едва удержался на ногах, а всколыхнувшиеся угольно-чёрные тени торжествующе завыли и ринулись прямо на парня, грозя разорвать живое тело на мириады ледяных кристаллов.

Клауд сел в своей кровати в холодном поту. Ощущение чужих бесплотных объятий проходить не желало, равно как и след от присутствия горячечных нетерпимых мыслей. Он очень не хотел бы думать в этом направлении, но похоже, решение само нашло его и теперь упорно стучалось в сознание, не желая затушёвываться неуверенным самовнушением о том, что всё это всего лишь очередной осточертевший кошмар.
Это я был в теле Сефирота. Это его сны преследуют меня одни боги знают сколько времени. Твою мать, Сефирот, почему ты не хочешь оставить меня в покое?
Страйфу понадобилось пять минут, чтобы полностью одеться, проверить оружие и кое-какую Материю - всё же он не был Солджером и привычка одеваться по спичке не впиталась в его плоть и кровь. Он спустился вниз, осторожно перешагивая скрипучие ступеньки, чтобы не разбудить постояльцев. Тонкая, будто надкушенная луна, тускло светила в окна.
Дверь раскрылась неслышно и Клауд мысленно поблагодарил себя за то что накануне всё-таки уступил навязчивым просьбам Тифы и смазал скрипучие петли. На улице он зашагал свободней, хотя какая-то его часть по-прежнему вопрошала, что вообще такое он нахрен делает?
В мотоангаре, разумеется, уже никого не было и только полуразобранные мотоциклы чернели ждущими силуэтами вдоль стен. Отсутствовал и вертолёт, и Клауд озадаченно спросил себя, как Сид смог вытащить агрегат после ремонта на улицу - в ангаре не было ни полозьев, ни раскрывающейся крыши, чтобы вертолёт мог с места подняться в воздух. А картинка натужно пыхтящего Сида, за трос вытаскивающего свою машину под открытое небо, казалась в равной мере невозможной и гротескной.
Страйф бережно погладил крупный чёрный мотоцикл по переднему крылу и вздохнул. Несмотря на кажущуюся целостность, Фенрир не был способен на сколько-нибудь долгую поездку и Клауд с сожалением отошёл в сторону. Механики полностью соберут его минимум через несколько дней но ждать парень не мог. Ни минуты. Что-то неумолчно гнало его вперёд, опаляя даже малейшей вынужденной задержкой смятённый разум. Он не помнил ни об обещаниях, ни о предостережениях, и даже то, что обеспокоенная Тифа может его искать, не заботило Страйфа.
Небольшой мотоцикл из запасных курьерских негромко взрыкнул и аккуратно вписался в проём наполовину распахнутых ворот. Клауд не стал тормозить и закрывать за собой ангар и железная створка, тихо покачнувшись, лишь прикрыла проём. Почему-то спешиться или свернуть даже для объезда казалось Клауду кощунственным. Он должен лететь напрямик и как можно скорее.
Туда, на север, где глубоко во льдах оставался заключён настоящий дух того, кого Клауд должен, обязан был убить и на сей раз - окончательно.

@темы: funfiction, Смерть - это не повод перестать жить, FF VII

---

Плохая ночь для Юффи

Автор: Ne'er-Do-Well

Переводчик:  NefritO

Фэндом: Final Fantasy VII

Пэйринг или персонажи: Сефирот/Винсент, Юффи

Рейтинг: PG-13

Жанры: Слэш (яой), Юмор, AU

Размер: Мини, 4 страницы, 1 часть

Статус: закончен

Описание:

Мастер-вор Юффи пытается ограбить один дом.

Она лучше всех умела скрываться, о да.

Она бесшумно прыгала по деревьям, незримо мелькала сквозь тени. Её ноги скользили по траве, не задевая ни единой хрупкой веточки, и улыбка превосходства озаряла её лицо, когда цель оказывалась перед глазами.

Совершенно определённо, не было никого более ловкого и хитрого, чем великий мастер-вор Юффи.

На эту ночь она присмотрела для себя один дом в окрестности. Это было довольно странное одноэтажное здание, с выкрашенными в белый и серый цвет стенами. И самое главное, у него была крайне слабая защищённость. Распахнутые окна, незапертые двери. Юффи даже могла бы поспорить, что и сигнализации там отродясь не бывало. Не то, чтобы это было хоть какой-то значимой тренировкой для её удивительных воровских навыков, но Юффи чувствовала, что внутри определённо должно быть что-то крайне ценное.

Согласно её наблюдениям в течение последних нескольких дней, единственным реальным препятствием для неё могли стать хозяева. Их было двое и они довольно редко покидали дом, так что Юффи решилась прийти ночью, когда они спят. Скука ожидания съедала её и Юффи просто не могла ждать ещё день или два. И она предпочитала долгой предварительной подготовке действия на месте. Импровизация была её сильной стороной.

Быстрая перебежка через газон и вот она уже под окном спальни. Окинув взглядом окрестности и убедившись, что вокруг ни души, Юффи просунула пальцы под створку окна и с лёгкостью подняла её. Створка пронзительно скрипнула по металлу и девушка замерла, прислушиваясь. Внутри не угадывалось ни звука. Тогда Юффи тихо вздохнула, подпрыгнула, опёршись животом о подоконник, и беззвучно скользнула внутрь. Когда её ноги коснулись твердого пола комнаты, она испытала такой азарт, что захотелось даже станцевать танец победы - настолько оказалось легко проникнуть. Но это ещё не всё, подумала она с усмешкой. Самое интересное только начинается.

Вокруг было темно, но Юффи всё же различила очертания комнаты, которая оказалась достаточно большой. В нескольких футах от неё, у другого окна, стояла большая кровать и тень обрисовывала силуэты двоих спящих людей. Тот, что оказался ближе, был повёрнут к ней спиной, и длинные пряди волос, свесившиеся с кровати, мерцали серебром в неярком свете луны. За его возвышающимся голым плечом виднелась копна чёрных как смоль волос, но больше ничего Юффи со своего места разглядеть не могла. Она отвернулась и пробежалась быстрым взглядом по навесным полкам в поисках чего-нибудь ценного. Но они были пусты, если не считать одной маленькой рамки для фотографий. Юффи попыталась проигнорировать её, но любопытство всё же взяло верх. Она схватила рамку и повернула фото к окну.

Если сон в одной кровати не убедил Юффи в интимных отношениях хозяев, то изображение смыло все сомнения напрочь. На фото среброволосый и зеленоглазый мужчина одной рукой обнимал партнёра за талию, а другой целеустремлённо расстёгивал его рубашку. Он ухмылялся, склонив голову тому на плечо, но взгляд был направлен чётко в объектив камеры, отчего Юффи показалось, что среброволосый смотрит прямо ей в глаза. Всё в нём словно кричало "Осторожно! Собственник!" и Юффи была совершенно уверена, что это не тот человек, с которым бы ей захотелось ссориться. Но это же не делает его менее великолепным, так ведь?

Она в последний раз окинула его оценивающим взглядом и перешла к человеку с черными всклокоченными волосами, выглядевшему возмущённым таким откровенным облапыванием своего друга. Зеленоглазый горяч, но брюнет был гораздо более во вкусе Юффи. Впрочем, едва ли это действительно имело значение. Она не собиралась бы с ним заигрывать даже если бы встретила.

Обокрасть парочку геев... Что может быть проще? Юффи едва сдержала маниакальный смех, ограничившись белозубой усмешкой.

Девушка поставила фотографию назад и бесшумно вышла из спальни, внимательно осматриваясь по сторонам в поисках ценного. Витринное стекло в углу соседней комнаты - вероятно гостинной - привлекло её взор, и Юффи подошла, торжествующе задерживая дыхание.

Ооо, беззвучно выдохнула она. Превосходный нож.

Она прижала ладони, затянутые в тонкие кожаные перчатки, к стеклу и снова блаженно вздохнула. Юффи страшно нравились блестящие вещи, и особенно, если это были дорогие коллекционные клинки. Это было ещё одной причиной, по которой девушка занималась кражами. Она залюбовалась отделкою рукояти - замысловатой резьбой из тёмного дерева с вкраплениями обсидиана. Без сомнения, кинжал стоил дороже всего этого дома и Юффи радостно потёрла руки в предвкушении.

— Странно. Я не помню, чтобы открывал окно.

Юффи вздрогнула и обернулась на чёрный силуэт, застывший в проёме двери. Быстро взглянув на оставленную кровать, она увидела, что место среброволосого пустовало. Как он приблизился? Она же не слышала ни звука!

Хозяин поднял руку к выключателю и зажёг свет. Юффи инстинктивно прищурилась от внезапной смены яркости, но тут же распахнула глаза вновь, оглядывая окружающее её пространство.

К чёрту гостинную. Здесь была самая настоящая оружейная. Мечи, кинжалы, ножи и каждый на своём месте. Она видела их все, от ростовых палашей до утончённых танто, китайские рапиры Цянь и стойки со всевозможными катанами. Бесконечные полки с ножнами и креплениями, казалось, для всевозможного холодного оружия, что существует в мире. Впрочем, огнестрельного тоже хватало. Старинные ружья, декоративные пистолеты, антикварные мушкеты, винтовки, дробовики. Было даже что-то похожее на гранатомёт, настолько огромный, что едва ли вообще был легальным.

Но самое впечатляющее оружие висело прямо перед ней на стене. Невероятно длинный нодати с ужасно острым, даже на вид, лезвием. Он висел на деревянной подставке, внизу которой виднелась лаконичная надпись "Масамунэ". А прямо под ним стояла самая большая винтовка, которую Юффи когда-либо видела. "Смертельное наказание" - гласила надпись.

Как я могла всего этого не заметить, подумала Юффи, отчётливо начиная паниковать. Если всё станет совсем плохо, она наверняка успеет схватить меч со стены, чтобы защитить себя, вот только как им здесь размахивать? Она бросила тревожный взгляд на человека у двери, оценивая. Мускулистый, но не чрезмерно, и всё же наверняка достаточно силён, чтобы с лёгкостью фехтовать с ней на равных. Будем надеяться, что он просто коллекционер...

Как будто прочитав её мысли, высокий человек не глядя снял ближайший меч со стены - ритуально украшенную катану с цубой, обернутой красными лентами, и вытащил её из ножен. Юффи несколько приободрилась. Катана? Ну с катаной-то я справлюсь. Не сводя с неё взгляда, среброволосый принялся быстро вращать меч ловкими пальцами и внезапно подкинув, с лёгкостью поймал его левой рукой. Короткое движение запястья довершило взмах и длинный клинок оказался нацелен точно в грудь девушки. Все надежды Юффи тотчас сменились страхом.

— Итак, как тебе наша коллекция? — бесстрастным голосом спросил мужчина, но глаза его светились садистским торжеством. — Ты выбрала не тот дом, маленькая воришка.

Он бросился к ней гигантским прыжком, каким-то чудом преодолев всю комнату, и Юффи едва успела пригнуться и отскочить, с ужасом ощутив, как острейшее лезвие скользнуло в каких-то миллиметрах от её голого живота. Поняв, что против такого она уж точно не выстоит, Юффи метнулась в раскрытую дверь и выскочила в коридор. Её занесло на скользком ламинате, она сильно ударилась плечом о стену, но адреналин подстегнул её и девушка рванулась к выходу, топоча ботинками по деревянному полу. Оглянувшись, она увидела преследователя в каких-то паре футов от себя. Его длинные ноги были явно быстрее.

В следующее мгновение у неё подвернулась лодыжка и Юффи, взмахнув руками, с громким криком рухнула на пол. Не успевая вскочить, она стремительно развернулась на спину, готовая хотя бы пнуть длинноволосого мужчину, если он приблизится, но на её животе внезапно оказалась чья-то босая нога, а клинок вонзился в пол так близко к шее, что она чувствовала источаемый лезвием холод.

На губах мужчины играла злая ухмылка. Длинные волосы мягко струились с шеи и плеч, когда он наклонился, но восхищаться им сейчас было крайне трудно, особенно, когда девушка была так близко от смерти.

— Недалеко же ты убежала, — усмехнулся среброволосый. Зелёные глаза сверкали от неприкрытого жестокого удовольствия. Он перехватил ладонью рукоять катаны и с силой выдернул из пола. Юффи почувствовала в ушах бешеный грохот своего сердца, когда острый кончик закачался в опасной близости от её подбородка.

Внезапно раздался мягкий кашель и тихий приятный голос окликнул:

— Сефирот...?

Мужчина вскинул голову и посмотрел в сторону спальни, что осталась в другом конце коридора. Нахмурился, помолчал в нерешительности, и вновь перевёл взгляд на распластанную на полу девушку.

— Вставай.

Юффи поспешно вскочила, нервно косясь на покачивающуюся в его руке катану.

— Туда, — он указал мечом в сторону и девушка шагнула в ответвление коридора, увидев вожделенные очертания входной двери. Сефирот прошёл мимо неё, чтобы открыть дверь, а затем схватил Юффи за плечо и вытолкнул из дома.

Сделав пару шагов, она оглянулась назад с сомнением и беспокойством, и мужчина иронично выгнул серебряную бровь.

— Иди. Не возвращайся.

— Ты отпускаешь меня? — спросила девушка растерянно

Сефирот закатил глаза и ответил невозмутимо.

— Похоже на то. Тебе сегодня удивительно повезло, поэтому не возвращайся, — он пугающе улыбнулся. — Тебе не уйти живой в следующий раз.

И он закрыл дверь.



Сефирот вернулся в гостинную, вложил катану в ножны, повесил её обратно на крепление и выключил свет. Обошёл кровать, мягко ступая босыми ногами по ковру, закрыл окно, и снова залез под одеяло.

Винно-красные сонные глаза всё это время наблюдали за ним. Улыбка тронула уголки его губ и Сефирот обнял своего темноволосого спутника.

— Что произошло? Что за шум был? — спросил Винсент зевая.

— Всего лишь избавлялся от вредителя, — ответил Сефирот. — Это он тебя разбудил?

Винсент качнул головой.

— Нет. Окно было открыто и мне стало холодно.

И меня не было здесь, чтобы согреть тебя...

— Это была крыса?

Сефирот закрыл глаза и улыбнулся в тёмные волосы Винсента.

— Что-то вроде того.

__________



Наконец-то она добралась до своей машины! Юффи прислонилась лбом к холодному стеклу окна и сунула руку в карман за ключами. Всё прошло совсем не по плану. Она чувствовала горечь поражения. Неудивительно, что у них нет никакой системы безопасности. Этот чёртов сумасшедший Сефирот - вся безопасность, в которой они нуждаются. Она порылась в кармане ещё немного. Странно. Она могла бы поклясться, что кидала ключи именно в этот карман. Юффи торопливо обыскала остальные, но тщетно. Ключей нигде не было.

— Нет! — прошептала она отчаянно. — Нет, нет, нет, нет! — Она судорожно проверяла все карманы, но они были пустыми. — А что если они... — ох, чёрт! Она даже думать не хотела о том, что ключи могли выпасть где-то в доме, когда Сефирот напал на неё.

Ночной холодный ветер завывал, заставляя её ёжиться. И зачем она решила одеть эти шорты и майку осенью?

— Может быть, стоит вернуться? — пробормотала она вполголоса. Но угроза Сефирота ещё была свежа в памяти. — Хотя, наверное, не нужно...

Поднявшийся ветер заставлял её дрожать. Неудачливый вор с запертой машиной... И некуда пойти. Она даже не представляла, где может находиться мотель или что-то вроде него. Она совершенно не знала этого района.

Грустные серые глаза с тоской смотрели сквозь стекло в тёплый салон автомобиля. Юффи вздохнула.

Проклятье...

@темы: funfiction, FF VII

---

Хозяин

Автор:  NefritO

Фэндом: Final Fantasy VII

Пэйринг или персонажи: Сефирот/Винсент

Рейтинг: PG-13

Жанры: Слэш (яой), Романтика, Психология, Даркфик, POV

Размер: Мини, 3 страницы, 1 часть

Статус: закончен

Описание:

Зверь протискивается на жилой этаж и цокая когтями по дощатому настилу, входит в обустроенное жилище. Он чует запах впереди и этот запах заставляет кровь в его жилах бурлить сильней, чем во время кровавого пиршества пару часов назад.

На моей постели спит его Хозяин, разметав по смятым простыням текучее серебро волос.

Сегодня я возвращаюсь перед восходом, когда небо светлеет тонкими полосами, разравнивая отсветы близкого города. Поздно. Обычно я прихожу к полуночи и ещё несколько часов сижу на крыше единственного уцелевшего небоскрёба в центре разрушенного Мидгара, глядя в зеленоватое ночное небо с пустыми глазницами звёзд. Мне нравится предрассветный воздух - сырой и терпкий, так быстро превращающийся в пустынный высохший ветер с лучами солнца, правда, когда это происходит, меня уже нет на площадке.

Покинутые здания с отчасти выбитыми окнами и заброшенными квартирами стали прекрасным домом тому, кто отчаялся совладать со всеми своими сущностями разом.

Сегодня я возвращаюсь усталым. Он неплохо поработал, выслеживая Глубинных, в этом ему нет равных. Зачем-то я каждый раз выпускаю его на волю, хотя мог бы разобраться и сам. Но Зверь внутри меня просится на свободу слишком упорно и настойчиво, и я не вижу причин отказать ему.

Мне не нужна эта война. Остатки Глубинных, нашедших убежище в развалинах города, не интересны мне, они не смогут больше собраться, чтобы уничтожить этот мир. Но Зверь внутри меня жаждет крови и упоения схватки. Жаждет с ликующим рыком впиваться в податливую плоть когтями, рвать на куски чужие тела и валяться в чёрной крови точно последняя трущобная дворняга. Это трудно - сдерживать того, кто сильней меня во много раз и для кого моё тело всего лишь ловушка. А я, как бы не восхищались мной ребята из Лавины, совсем не так силён, как им видится.

Они представляют меня героем. Я же всего лишь нашёл способ договариваться с Хаосом, живущим внутри меня.

Я возвращаюсь напрямик, сквозь груды покорёженных моноциклов, придавленных обрушившейся со стены Мако-пушкой. Легко преодолеваю отвесные завалы и ноги, вымоченные в крови до самых коленей, не скользят по холодному металлу. Слышу скрежет когтей по когда-то хромированной обшивке байка и чувствую, как проржавевший металл сминается и крошится под тяжестью моего тела. Не страшно. Я успею перебраться на ту сторону до того, как потревоженные трупы механических коней обвалятся, проседая ещё глубже под землю.

Я выпускаю Зверя хоть и неизбежно, но всё же по собственной воле. Но когда он пожелает убраться, сминая Прорыв Предела до очередной, ничем не выделяющейся точки, решать только ему. Я чувствую, что он устал, но эйфория от недавней схватки еще не схлынула и его порывистые лёгкие движения преисполнены наслаждением собственной силой и скоростью. Зверь ещё надеется развлечься сегодняшней ночью.

С оскаленной морды капает густая терпкая кровь, стекает по груди, склеивая жёсткую шерсть. Ощущаю смутное желание попробовать эту кровь на вкус, почувствовать, как она согревает пищевод и наполняет желудок приятной тяжестью... Мысли Зверя, занявшего моё тело, проникают в разум, подменяют мои собственные и уже трудно разобрать, где чьё. Трудно провести грань между Хаосом и собственным существом. С каждым разом всё труднее...

Наверное, это должно пугать. Не знаю.

Оглушительная жажда крови колотится в висках.

И всё же я веду, или Зверь ведёт нас прямо к дому, не отвлекаясь на соблазнительный шорох в подвалах соседних построек. В заброшенном городе осталось предостаточно средств к существованию и это притягивает множество существ. Даже мародёры из Эджа живут здесь неделями, разыскивая уцелевшие после падения Метеора ценности. К слову, их кровь нравится Зверю гораздо больше, чем Глубинных Тварей. Она отдаёт страхом и сладким привкусом железа. Увы, никто из них так никогда и не узнал, что своей смертью они оказались обязаны именно мне, верному сотоварищу героев Лавины, бывшему Турку Винсенту Валентайну.

Клауд с компанией не знают тоже. И не задаются вопросом, почему я живу здесь в полном одиночестве, в трёх часах пути от оживлённого города. Они даже благодарны за мой контроль этих развалин, который три года назад спас Мир от вторжения Глубинных Тварей. А мародёры... Да кто их считает в самом деле?

Зверь вскидывает голову и негромко устрашающе рычит. Этот рык рассыпается меж нависающих стен и полуобвалившихся перекрытий высотки, служащей мне домом, не рождая эха. Шорох в подвале затихает, внятно различив приказание и угрозу, но я знаю, что этот знак был подан вовсе не для них. Там наверху Зверь чует более сильного врага, и ликующе оскалившись в предвкушении, длинными прыжками преодолевает этажи в надежде на скорую встречу. И я напрягаюсь тоже, насколько это возможно в чуждом мне теле. Я тоже знаю этого врага.

Сознание наполняется вожделением прежде, чем Зверь протискивается на жилой этаж и цокая когтями по дощатому настилу, входит в обустроенное жилище. Он чует запах впереди и этот запах заставляет кровь в его жилах бурлить сильней, чем во время кровавого пиршества пару часов назад.

На моей постели спит его Хозяин, разметав по смятым простыням текучее серебро волос.

Зверь неслышно встаёт на передние лапы, пригибает голову, поводя выставленными лопатками, словно готовясь к прыжку. Я неслышно пригибаюсь, разводя плечи словно перед броском. Зверь сжимает когти на стёршейся древесине пола, оставляя продольные царапины и тонкие спирали стружки. Я сжимаю пальцы в кулаки, силясь не то сдержаться, не то сдерживая Хаос внутри себя...

Хозяин открывает глаза и лениво зовёт Зверя, точно послушного комнатного пса.

— Галиан...

Я чувствую, как виновато прижимаются уши к плоской голове, и на пружинящих от напряжения лапах подхожу к Хозяину. Злые зелёные глаза с кошачьими зрачками окидывают меня с ног до головы и под их взглядом я чувствую себя не просто голым, но словно со снятой шкурой. Это непередаваемое и незабываемое ощущение окатывает меня каждый раз в такие моменты и я понимаю, что как бы ни таился и не маскировался, Хозяин всегда знает о моих намерениях и о моей жажде крови. Знает и... одобряет? Это безумие, но так похоже на него, учитывая, что от него самого пахнет смертью, множеством смертей, навсегда впитавшихся в его тяжёлый грозовой запах.

Его рука ложится на мой загривок и я невольно вздыбливаю шерсть, изгибая губы в беззвучном рычании.

— Верни Его! — властно приказывает он таким голосом, что мне хочется прижать хвост к животу, как трусливому щенку. Но Хаос во мне вскипает ревнивой яростью, заставляя глухой рык вырваться из груди.

— Галиан! — прикрикивает Хозяин и смотрит в глаза Зверя, через меня, в самое сердце бурлящего ненавистью Хаоса. Кошачьи зрачки сужаются в вертикальные линии и от расслабленной обнажённой фигуры веет такой угрозой, что мне кажется, это он сейчас кинется на меня с той же яростью, что я не смог удержать против него. И растерзает так же небрежно, как сейчас треплют жёсткую серую шерсть на моей шее обманчиво нежные пальцы.

— Верни Винсента, — мурлычуще шепчут длинные тонкие губы, расплываясь в мерзкой самодовольной ухмылке осознающего свою власть существа. — Сегодня ты наигрался.

И Зверь слушается Хозяина. Довольно легко на этот раз, надо признать. Прорыв Предела медленно затягивается, точно зияющая рана, я чувствую его как пульсирующий комок тьмы где-то под сердцем. Хаос смиряется, подчиняясь воле иного, неподвластного ему существа и даже мне хочется, скуля, прижаться к полу. Но вместо этого я вспрыгиваю на постель, нещадно марая светлые простыни чёрными разводами спёкшей чужой крови, и обнюхиваю Хозяина, тычась носом в его лицо. Зверь неторопливо отступает, возвращая мне власть над мои телом и мой первоначальный облик, но пока трансформация не завершилась, я хочу за эти несколько мгновений почувствовать мир так, как ощущает его мой свирепый двойник. Каждый раз для меня это как награда за результативно проведённую охоту. Как оправдание моей безотчётной уверенности, что и на этот раз Зверю не захватить меня целиком, навсегда выселяя из своего сознания. И гарантом этой уверенности - удовлетворённый смешок над ухом, прежде чем сильные руки обхватывают меня за шею, притягивая ближе...

Хозяин целует меня в морду, не дожидаясь, пока кривой оскал сменится мягкостью человеческих губ.

— С ума сошёл? — возмущаюсь я как только голосовые связки приходят в норму.

— Ты опоздал, — равнодушно бросает Сефирот, словно и не он только что облизывал мой нос. — И загадил всю постель. Выгнать бы тебя на коврик у двери.

Я знаю, что он несерьёзно и молчу, медленно раздеваясь. Плащ, ремни, пряжки. Последним отстёгиваю Цербера и ставлю в стойку над столешницей. Можно не чистить. Зверь изрядно сэкономил мне сегодня патронов. Внезапно вновь возвращается ощущение сдирающего шкуру взгляда. Сефирот смотрит мне в спину и я не глядя знаю, как блестят у него глаза в свете неверных зарниц.

Алчный, голодный взгляд.

Я подхватываю с кресла старый выцветший плед и иду в другую комнату. Туда, где окно выходит прямо в сторону Эджа и можно будет перед сном помечтать о чём-то невнятном, но удивительно тёплом...

— Эй, куда ты? — недовольный голос Сефирота за спиной вызывает улыбку, к счастью - незаметную для него.

— На коврик у двери, — как можно смиреннее бросаю я, зная, что ядовитые кошачьи глаза зло сужаются за спиной.

Ты не мой Хозяин, Сефирот. Возможно когда-нибудь, когда я проиграю схватку с собственным наследием, но не сейчас.

К сожалению...

@темы: funfiction, FF VII

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Мысли в течение дня

Знаешь, маленький, мне грустно. Я хотел бы, что бы ты был рядом.

Ну то есть на самом деле здесь неплохо, шумно и весело. Мы допиваем ящик шампанского, и всё же без тебя мир не тот.

Думаю о тебе постоянно. Смотрю на молодых и представляю нас. Тут совсем всё уныло и традиционно. Скучный выкуп, ЗАГС, фотосессии на природе, в ппарках и у вечного огня. Но на улице ужасно холодно и мы усиленно греемся с молодёжью. Шампанское кончается. Своей очереди ждут два ящика вина и ящик водки... А вечером ещё кафе...

Тоскливо...

Базарим о бабах. Ах, да, забыл. Здесь почти все парами. Не с кем даже просто поболтать ни о чём.

Так вот... Блондинки почти никому не нравятся, зато рыжих оценили. Чую, рискую напиться и хвастаться тем, что у меня есть ты.

А ещё здесь жутко холодно. Градусов пять и ветрище - здесь, на набережной. Сидим в автобусе, выжидаем время для следующей фотосессии. Чувствуется, что и Ольга с женихом, и гости заебались и в гробу видели и этот холодильник и эти фотографии на резных лавочках. Но традиции - наше всё...

Мрак...

Ветрище ураганный. Автобус качает так, что вот-вот перевернёт. Выходить холодно. Внутри пахнет бензином и куревом. Болит голова. Вокруг одно гопарьё. Приличное, конечно, обеспеченное, но самое стандартное обывательское. Галдят, смеются.

Очень громко. Накуренно.

Я хочу домой, к тебе.

И к Заку.

В Нибельхейме тоже холодно, но даже с перспективой грядущей трагедии, там гораздо интересней.

Все пьют. Кто не пьёт - разговаривает с партнёром. Я не хочу ни того ни другого. Я хочу к тебе...

Милый...

Ну вот, наконец-то подъезжаем к кафе. Мои соседи уже тёпленькие, и судя по энтузиазму, до остановки им ещё далеко.

Гостей планируется в районе шестидесяти человек. Молодёжи не больше двадцати. Впрочем, на одно только застолье потрачено сто пятьдесят тысяч.

Мне страшно.

Чувствую себя чужим на этом празднике счастья. Мне скучно. Стол прекрасен, но всё вокруг удручает. Может потому что я в одиночестве. Здесь нет одиночек, все с кем-то. Я даже танцевать не могу пойти. Ты не подумай, я радуюсь! Но вокруг чужие люди, чужие родственники, до меня никому нет дела, даже Ольге.

Тамада представила меня по нику. Ага, вот прям так и сказала: "А теперь танцуют редкие имена. Герасим, Ирада и Келла." Я думал -- сгорю там. Но смеялись по-доброму, так что я не против.

Настроение плавно повышается. Правда голова ещё болит и громкая музыка бьёт в висок. Приехали два знакомых лица - такие же никому не известные друзья Ольги, и хоть они и сидят за другим столом, смотреть на них всё равно приятно.

Я так люблю тебя, моё счастье. Так хочу быть с тобой.

Пригласили на танец. Исключительно от безрыбья. Отказался, потому что не хочу никого касаться даже ради приличий. Всё думаю о том, как бы я танцевал вместе с тобой. А лучше - сидел бы где-нибудь в уголочке зала, не обращая на происходящее внимание, и кормил бы тебя с рук виноградом.

И всё же я счастлив. Когда вижу Ольгу - счастлив. И плачу от радости за неё. Серьёзно - плачу! Хорошо что я без косметики!

Я у тебя наглая морда!

Я поймал букет!

Ольга впоследствии сказала, что и кидала в мою сторону. И напомнила, что ты, моя радость, имеешь на меня право. И что она с мужем намерены погулять на нашей свадьбе в самое ближайшее время.

Сижу в автобусе, нюхаю цветы и думаю о тебе. И знаю, что я счастлив от этих мыслей. У орхидей такой же нежный запах, как и у тебя. И они так же прекрасны. Я бы хотел подарить их тебе - частичкой Ольгиного счастья, коснувшегося меня. Знаю, что это всего лишь глупая традиция, ни к чему не обязывающая и ничего не определяющая... И всё же я верю в хорошие приметы. И в счастье!

Я уже еду к тебе, моя любовь.

Скоро будем вместе.

Я люблю тебя!

@темы: Любовь!, ни о чём

---

И скачу я на боевом коте под эту эпичную музыку!

26.02.2014 в 23:43

Пишет  Ar-Dent:

Those who fight further на 16 флопиках!

Этот чувак. Он сыграл темы из финалки на работающих дисководах) Тут седьмая, ибо я задрот, но у него еще есть шестая и пятая.
И урр, классно же.

@темы: FF VII